Недоумение явно отразилось на моем лице, но Мидзогути не произнес ни слова, чтобы рассеять его.

– Ступай-ка лучше в казарму и устраивайся, – сказал он. – Командир твоей группы ждет тебя, я уверен.

Я вернулся на пирс, взял оставленные там свои вещи и направился в казарму. Устраиваясь там, я думал о тех странностях, которые со мной приключились. В последнем задании я был на борту лодки «1–47», «никогда не погибающего корабля». Теперь я должен уйти на борту ее соперницы, «1–36». Будет ли ее экипаж относиться ко мне так же, как и предыдущий? Сдружусь ли я с ними, как с экипажем лодки «1–47»?

В день моего прибытия на Оцудзиму состоялась простая церемония прощания с душами старшин Ириэ и Сакамото. Сакамото был тем самым чемпионом по дзюдо, с которым мы вместе участвовали в знаменитой игре «в лошадки» в снегу, затеянной, чтобы как следует отлупить старшину Тояму. Теперь Сакамото, дравшийся тогда подобно разъяренному тигру, был мертв. Печальная участь для такого человека – погибнуть, так и не побывав в бою. Эти двое, скрючившись в одном «кайтэне», осваивали премудрости его управления и врезались в транспортное судно водоизмещением 10 000 тонн, которое они использовали как условную цель. После удара их торпеда тут же затонула. Когда их тела достали со дна залива, то оказалось, что от давления воды их глаза вылезли из орбит. Об этом я узнал от других водителей «кайтэнов», которые помогали водолазам поднимать затонувшее оружие.

Чуть позже я узнал, что в операции должны были принимать участие подводные лодки «1–361», «1–363» и моя «1–36». Потом в ту же группу была включена и субмарина «1–165», но в момент моего выхода в море лишь первые три подводные лодки образовали группу «Тодороки». В японском языке «тодороки» означает «отзвук», а также «гром большого орудия». Мы получили свое название по этому второму значению. Наша группа должна была стать «большим громом», «тодороки».

Я подумал, что мне снова повезло в том, что я попал на субмарину «1–36». Две другие подлодки были неуклюжими транспортными судами, подобными «1–368». В надводном положении они развивали скорость не более 13 узлов, хотя имели большой запас хода. Будучи обнаруженными врагом, эти тихоходные подлодки имели очень мало шансов уйти от эсминцев. Не могли они и успешно преследовать врага. А максимальная глубина, на которую они погружались, не превышала 240 футов. Подключенная позднее к операции лодка «1–365» была наскоро переоборудована, после чего могла нести только два «кайтэна».

Когда я был в море на подлодке «1–47», закончилась еще одна операция, в ходе которой были применены «кайтэны». Эта операция получила название «шимбу», что в переводе означает «следование путем самураев». Подобное название в Японии обычно давалось организациям, в которых царила высокая сила духа. Организации, носившие это имя, принимали в свои члены людей, которые были готовы принести любые жертвы и преодолеть всяческие трудности. Принятие на себя такого имени предполагало наличие высокого партиотизма. В операции была задействована только субмарина «1–368», что вполне соответствует прискорбному состоянию нашего подводного флота в тот момент. Когда она вышла в море 5 мая, у нас остались только четыре крупные субмарины-рейдера: «1–36», «1–47», «1–53» и «1–58».

Подводная лодка «1–368» действовала к востоку от Окинавы, имея на борту пять «кайтэнов». В ходе операции был применен только один из них, под управлением старшины Масааки Оно. Этот «кайтэн» был выпущен 31 мая и, согласно официальному донесению, поразил транспортное судно. Остальные четыре «кайтэна» так и остались на палубе лодки из-за механических неполадок.

Для обороны нашей страны применялись все более и более решительные меры, продиктованные отчаянием. Так, 5 мая на Окинаве была осуществлена массовая авиационная атака самолетами камикадзе, приуроченная к высадке там контрдесанта наших войск. Пока самолеты наносили удары по врагу, наши защитники острова должны были попытаться выйти с побережья в море и снова десантироваться в тылу вражеских сил, совершив таким образом охват неприятеля. Эта стратегическая идея, увы, не сработала. Силы американцев намного превосходили наши. Самолеты были большей частью сбиты, а высадившийся десант уничтожен.

Группу, в которую я вошел, возглавлял на этот раз лейтенант Нобуо Икэбути. В ее состав входили еще два офицера: младшие лейтенанты Минору Кугэ и Итиро Сонода. Для всех троих этот выход должен был стать уже третьим.

Младший лейтенант Сонода был в одной группе с Икэбути на подводной лодке «1–58», когда она получила приказ прекратить выполнение заданий групп «Тэмбу» и «Татара» еще до того, как был выпущен хотя бы один из «кайтэнов». Младший лейтенант Кугэ выходил на лодке «1–53» в составе группы «Конго», но его «кайтэн» получил механическое повреждение. Подобная неудача постигла его и в составе группы «Тэмбу»: он оказался одним из двух водителей, которым не пришлось выйти в тот самый день, когда лодкой были потоплены четыре крупных транспорта.

Старшина Эйдзо Номура был, как и я сам, выходцем с Цутиуры. Он оказался вторым водителем, которому не пришлось стартовать с подводной лодки «1–36» в тот роковой день 27 апреля. Вторым старшиной в группе был Хидэмаса Янагия, также в свое время курсант летных курсов в Цутиуре. Вместе с Икэбути и Сонодой он принимал участие в двух выходах на субмарине «1–58» и разделил с ними горечь двух возвращений.

Вполне понятно, что после всех постигших нас разочарований мы просто рвались в бой. Уже на следующий день, 18 мая, мы начали серию предстартовых тренировок, исполненные решимости блеснуть своим мастерством перед лицом остальных обитателей базы. Акватория залива Токуяма была меньше той, которую мы использовали для наших тренировок в Хикари, к тому же прошло около месяца с тех пор, как я в последний раз управлял «кайтэном». По отношению инструкторов к себе я понял, что они ожидают от меня блестящей демонстрации мастерства владения оружием. Что ж, к этому времени я тренировался в вождении «кайтэна» уже более четырех месяцев со дня своего первого выхода в море, поэтому я постарался блеснуть и, думаю, выступил довольно неплохо.

«Разбор полетов», состоявшийся вечером, оказался для нас довольно жестким. На нем присутствовал командир базы капитан 1-го ранга Тэцуаки Сугамаса, а также заместитель командира базы на Оцудзиме. Нам было горестно узнать, что они сочли наше владение «кайтэнами» недостаточно высоким для людей, которые считались совершенно подготовленными для выполнения задания. Мой «удар» пришелся в корму судна-мишени. Младший лейтенант Кугэ прошел в 60 футах впереди цели! И на те же 60 футов, но за кормой мишени, прошел младший лейтенант Сонода.

Старшина Янагия, скорее всего, недостаточно хорошо рассчитал время своего движения к цели. Вместо того чтобы пройти под килем мишени и держаться на безопасной глубине, пока надежно не минует ее, он совершил грубую ошибку. Всплыв на поверхность моря, он оказался прямо на пути движения судна-мишени! Лишь быстрая реакция капитана этого судна и его хорошая управляемость спасли Янагию от тарана форштевнем. Но хуже всех выступил старшина Номура. Никто из наблюдателей на судне-мишени даже не заметил следа его «кайтэна».

Наш командир, Икэбути, на этом семинаре не присутствовал. Его торпеда самопроизвольно остановилась через пять минут после старта. Оказалось, что у нее отказал двигатель, и Икэбути пришлось ждать, когда ее отбуксируют на базу. Кугэ и Сонода все же прошли достаточно близко к цели, так что в реальной обстановке они поразили бы крупный корабль. После своего доклада они были отпущены с миром. Мой «удар» был признан лучшим, по мнению инструкторов, он пришелся бы как раз в район мидель-шпангоута реального судна.