место, где состоится битва. — Ллионесс… Я внутренне содрогнулся от этого слова. Страх окатил меня волной, и потребовались немалые усилия, чтобы вернуть себе решимость. А Мирддин меж тем продолжал: — Мужайтесь, ибо Воины Небесные готовы помочь нам; Ангелы Божьи идут перед нами!

Глава 26

Чем ближе мы подходили к Ллионессу, тем сильнее росло во мне опасение. Когда короткий зимний день сменился холодом сырых сумерек, я сумел поговорить с Мирддином. Кимброги разбивали лагерь, Эмрис разводил костер возле королевского шатра. Я подошел.

— Давай помогу, Эмрис, — предложил я.

— Не стоит. Это моя задача — обеспечить тепло и свет. От меня мало толку было в последнее время, так что хоть здесь пригожусь. — Он быстро взглянул на меня и продолжил выкладывать дрова и ломать толстые ветки. — Садись, Саммерхоук, — сказал он — никто, кроме моего отца, не называл меня так, — и давай, выкладывай, что у тебя на уме.

Я уселся перед будущим костром. Бард ловко ломал сухие ветви и тщательно укладывал в довольно сложное сооружение. Через несколько мгновений я увидел тонкую струйку дыма, поднимающуюся из сплетения ветвей, хотя Мирддин, я был уверен, не воспользовался кресалом и трутом.

— Похоже, ты убежден, что Моргауза бежала в Ллионесс, — сказал я, наблюдая, как дым неторопливо поднимается вверх в неподвижном вечернем воздухе. — Откуда такая уверенность? — Не то, чтобы я сомневался в правильности решения Эмриса, мне просто хотелось услышать его обоснования.

— Моргана ведет ее в Ллионесс. Это единственное место в мире, где она чувствует себя полновластной хозяйкой.

— А я думал, она может оказаться, где угодно.

— Нет, — возразил Мирддин. — Ей нужна Моргауза. У Морганы нет той силы, что была раньше, и теперь ей приходится пользоваться другими для достижения своих темных целей. Моргауза ведет нас в Ллионесс, а Моргана затаилась и ждет, как паук в паутине из лжи.

— Но она ведь лишилась части своей силы именно в Ллионессе, — я намекал на его последнюю встречу с Королевой Воздуха и Тьмы.

— Верно, — согласился он, откинувшись на пятки, когда желтое пламя пробилось сквозь сухие ветки. — Именно в Ллионессе сила Морганы была сломлена, и я думаю, она вернулась в эту забытую небом землю, чтобы вернуть себе то, что потеряла.

— А ты не думаешь, что она уже восстановила свою силу? Все-таки Грааль она украла, и королева у нее.

— Может, и так, — легко согласился Мирддин. — В любом случае, Ллионесс — это то место, где мы либо выстоим, либо падем.

— А как мы будем ее искать?

— Она сама нас найдет, — ответил Мудрый Эмрис. — Полагаю, она приведет нас именно туда, где потерпела поражение. Я знаю это место, холм недалеко от западного побережья — давным-давно на этом холме стояло поселение Дивного Народа. Если она не готовит нападение по дороге, мы пойдем туда.

— Ты ее боишься, Мирддин?

Прежде чем ответить, он некоторое время смотрел на огонь.

— Я очень боюсь ее, Галахад, — тихо сказал он. — Не надейся, что она будет сражаться вполсилы. Не будет. Моргана выбрала поле битвы, которое ей больше всего подходит. Королева Воздуха и Тьмы не пощадит нас. Наш поход пройдет под знаком страданий.

— И все же мы идем ей навстречу.

— Идем, — кивнул он, — потому что у нас нет другого выхода.

В ту ночь Артур не вышел к общему костру, как обычно делал в походе. Он поел у себя в шатре, кроме Риса его никто не видел до самого рассвета, когда отряд двинулся дальше. Мы ехали на юго-запад строем по двое, оставляя позади дружелюбные холмы Летнего Царства, продвигаясь в сожженные засухой пустоши Ллионесса.

Пендрагон рядом с Мирддином ехал впереди, а я, однажды уже проходивший этим путем, ехал в паре с Рисом сразу за ними, чтобы в случае необходимости быть под рукой. За мной ехал Борс, за ним тянулся длинный ряд воинов, человек пятьдесят. Бедивер, Кай и Кадор командовали арьергардом. Они шли в конце отряда.

Солнце, по-осеннему неяркое, садилось за холмы. Унылый день сменили затяжные сумерки. Над тропой повис густой туман, а вверху скапливались тучи. Голоса воинов звучали все глуше, пока мы не очутились в мире, лишенном цвета, света и каких-либо звуков, кроме ровного цоканья копыт по голой твердой земле.

Когда на западе исчез последний луч света, туман впереди на тропе резко сгустился. Чем ближе мы подходили, тем он становился плотнее, поднимаясь все выше, пока не превратился в сплошную стену перед нами.

Незачем было лезть туда вслепую. Артур остановил отряд перед туманной стеной.

— Странный туман, ты не находишь? — спросил Мирддин Артура. — Он не движется. — Говорил он тихо, но ближайшие всадники его, конечно, слышали. — Советую быть осторожным.

— День кончается, и свет уходит, — сказал король. — Можем разбить лагерь, а завтра посмотрим. Вдруг погода прояснится.

— Здесь мало дров для костров, — заметил Бедивер.

— Значит, обойдемся без огня, — решил Артур. — Не первая холодная ночь для нас. Это лучше, чем соваться в неизвестность, рискую сломать себе шею.

По знаку короля Рис поднял охотничий рог и протрубил сигнал спешиться. Мы разбили лагерь и провели на тропе холодную ночь. На рассвете выяснилось, что туман никуда не делся. Наоборот, теперь он казался еще плотнее: перед нами высился туманный холм, внутри которого угадывалось неторопливое движение. Сквозь него ничего нельзя было разглядеть. У меня сложилось впечатление, что враг нарочно воздвиг на нашем пути оборонительный вал и высек на нем слова: «Перейди, если осмелишься».

Конечно, мы его перешли. А что нам оставалось делать? Объехать нельзя, ждать бессмысленно. Так что мы построились и вошли в туман. Я едва различал Риса рядом со мной и кое-как фигуры Артура и Мирддина впереди, те, кто ехал позади, представлялись зыбкими контурами, а дальше я и вовсе ничего не видел.

Когда туман сомкнулся вокруг нас, я мельком вспомнил о призрачном легионе. Не так ли XXII легион Августа встретил свою сверхъестественную судьбу? Неужели они, как и мы, ушли в туман, в царство нежити, чтобы никогда не вернуться?

Туман глушил все звуки, даже глухой цокот копыт и позвякивание упряжи. Мир казался неподвижным, холодным и безмолвным, словно в предвкушение смерти. Я не обращал внимания