7. О запрете на территории Успенского земства производства и употребления самопальных алкогольных напитков, а также нецензурных выражений.

8. О мерах по борьбе с тунеядством.

9. О мерах по борьбе с проституцией и сексуальными извращениями.

10. Об организации курсов переквалификации и повышения квалификации трудоспособного населения Успенского земства.

11. О мерах по охране здоровья граждан Успенского земства.

12. О мерах по защите домашних животных, флоры и фауны Успенского земства.

13. О мерах по организации культурного досуга граждан, созданию кружков художественной самодеятельности и физкультурно-спортивных секций.

14. О созыве учредительного съезда новой политической партии – Союза освободителей страны (СОС).

15. О принятии конституции Успенского земства.

Ордынский пристально следил за реакцией Демидова, который с нескрываемым удивлением слушал и одобрительно качал головой. Черт возьми! То, что предлагают эти старики, действительно самое что ни на есть актуальное.

– Дорогой Петр Никодимыч, неужели вы умудрились подготовить за столь короткий срок и проекты всех этих декретов?!

– Не все, увы. У нас с конституцией проблемы. Не так подкованы оказались. Да и тексты декретов нуждаются, конечно, в редактировании... Я хочу подключить к этому делу Катеньку, – явно довольный собой, ответил Ордынский.

– Лично я обязан высказать свое особое мнение. Я, так и знайте, категорически не согласен с седьмым и частично с восьмым и девятым декретом, – неожиданно резко заявил Акимыч.

– Поясните вашу мысль, товарищ, – насупился генерал. – И почему вы раньше не протестовали?

– С вами опротестуешь. Народу слово молвить не даете. А по существу?.. – Почесав за ухом, Акимыч изложил свое видение вопросов.

– Первое. Вместо того чтобы запрещать самогоноварение, лучше самим легально открыть спиртово-водочный заводик и производить качественную самогонку из зерна и картофеля. Спирт из картошки можно на первых порах использовать в автомобилях заместо бензина. Второе. Искоренять тунеядство, считаю, неактуальным. У нас, было время, считай, полстраны тунеядствовало. Ничего. Кормить задаром перестали, сразу положение выправилось. То же самое касаемо проституции, или, проще говоря, бля...ва. Его тоже никакими декретами не запретишь. А вот сексуальные извращения – это другое дело. Их каленым железом... Только никто не знает, где эти извращения начинаются и где кончаются...

– Начинаются они, дорогой Акимыч, с порнофильмов, которые наши дети смотрят по этим самым плеерам с утра и до ночи, – высказался по существу дед Иосиф. – А потом удивляемся, откуда берутся у нас... как его... сексуальные меньшинства...

– Ладно, кацо, дай договорить. – Акимыч явно был недоволен, что прервали его спич. – Что же касается запрета на нецензурные выражения, так это вообще бред сивой кобылы. Мат на Руси испокон веков служил кратчайшим путем к взаимопониманию между людями... Двигателем прогресса, можно сказать. Возьмем, к примеру, частушки...

– Довольно тебе, Акимыч, знаем мы твою точку зрения! – прервал речь доморощенного цицерона генерал. – Для тебя всегда умение выживать было важнее, чем умение жить по-человечески... Так уж тебя приучили.

– Чего ты такое сказал, Никодимыч? Сам-то понимаешь? У тебя маразматический экстаз начался, что ли? Целый день нас тут голодом моришь, хотя бы бутылочку водки выставил. Тут мы себе мозги е..., то есть давим, а кто нам за это заплатит?

Слушая словесную перепалку аксакалов, Демидов испытывал необыкновенное удовольствие, но вовремя понял, что надо решительно вмешаться, пока дискуссия не переросла в серьезную ссору.

– Дорогие мои старейшины, – громко и торжественно произнес он. – Позвольте от имени руководства земской управы выразить вам сердечную благодарность за конструктивные и дельные предложения по налаживанию и обустройству жизни Успенского поселения. Ваши проекты я заберу с собой и обещаю, что завтра же мы их детально обсудим на заседании земской управы... На мой личный взгляд, они, безусловно, открывают перед всеми нами огромные возможности.

– Теперь после напряженного трудового дня расслабиться не помешает, – мирно предложил Ордынский. И тут же, словно вспомнив о чем-то очень важном, он неожиданно ударил себя ладонью по лбу. – Сынок! Тут такое дело... Я ведь историей Рублевки давно занимаюсь. То, что мы сегодня называем Рублево-Успенским шоссе, с семнадцатого века называлось «царской дорогой».

С этими словами Ордынский выдвинул ящик письменного стола и извлек оттуда потрепанную, изгрызенную по краям, скорее всего крысами, карту. В ее правом углу красовался расплывчатый лиловый гриф «Совершенно секретно», под ним красным карандашом чьей-то рукой было выведено «Утверждаю» и размашистая подпись. Далее следовала дата – 19.07.1951. Сверху на карте черным типографским шрифтом было напечатано – РУУКР.

– Что это? – удивленно спросил Демидов.

– Вы, конечно, молодой человек, понятия не имеете, чья эта подпись? – торжествующе оглядев присутствующих, произнес старик.

– Да не темни ты, Никодимыч, и не тяни. Давно перекусить пора, – вступил в разговор дед Иосиф. – Что ты нам ребусы и шарады устраиваешь?

– Между прочим, это собственноручная подпись Лаврентия Павловича Берия. Понял, Иосиф Виссарионович? – Отставной генерал испытал неописуемый восторг, глядя на вытянувшиеся и побледневшие лица собеседников.

– Быть этого не может, – усомнился Акимыч. – Фальшивка! Такие сверхсекретные документы знаешь где хранятся? Глыбже, чем Кащей Бессмертнов хранил свое яйцо...

– Про яйца я не знаю, но то, что карта эта подлинная, могу поклясться на кресте или на звезде... – спокойно отреагировал Ордынский. – Я ее у мужика одного лет десять назад выкупил за три поллитровки... Для коллекции, так сказать. А на Руси то, что покупается за водку, всегда подлинное.

– Погодите, Петр Никодимыч, судя по тому, что я вижу на карте, в нашем Успенском поселении находится...

– Именно, молодой человек, находился РУУКР, то есть Рублево-Успенский укрепрайон... – Старик Ордынский еще раз победоносно взглянул на Демидова. – Вот так расшифровывается данная аббревиатура. Об этом я догадался вчера ночью. Никак не мог заснуть. Все что-то терзало меня. И вдруг осенило: вспомнил об этой секретной карте. Ну не мог Берия просто так поставить свою подпись. В то время было так: сказано – сделано!

– Что вы этим хотите сказать, Петр Никодимыч? – удивленно уставившись на старика, спросил Демидов.

– А то, сынок, что здесь, на Рублевке, под землей действительно существует этот самый РУУКР. Вот, взгляни-ка на карту. – Генерал куда-то ткнул пальцем. – Видишь – здесь синим цветом обозначена пунктирная линия возле Раздоров... А ведь это та самая узкоколейка, которая, непонятно почему пересекая Рублево-Успенское шоссе, идет к югу... А вот в этой бордовой точке она обрывается... Спрашивается, на кой хрен нужна была эта узкоколейка? Я ведь точно знаю, что из Москвы до Усова уже тогда, в начале пятидесятых, бегала электричка...