– Если озлобившиеся и гневные будут штурмовать дом, – подал голос Оноре, – я выйду к ним навстречу.

– Ваше Преосвященство! – Пьетро аж задрожал от ужаса.

– Хозяин этого дома – воин. Он знает, что, если крепость нельзя отстоять, следует открыть ворота.

– Нет, – Ричард возразил прежде, чем понял, что спорит с духовной особой, почти святым, – нет. Эр Рокэ никогда бы не сдался.

– Пример был неудачен, – согласился епископ, – я не силен в воинской науке. Но эти люди не уйдут, пока не убедятся, что нас тут нет, или пока не получат желанную добычу. Нет, дети мои, – Оноре грустно улыбнулся, – я не стремлюсь взойти на костер, будем уповать на милость Создателя.

Взгляд Преосвященного вновь стал невидящим, губы зашевелились. Он верил и молил того, в кого верил, о помощи, но у Дика с молитвой не получалось. На улице раздался шум, и в тот же миг в дверь постучали. Хуан!

– Что случилось? – Ричард почувствовал, что его голос дрогнул.

– Эти люди на улице, – слуга был спокоен, – требуют, чтоб их впустили. Если к ним не выйти, они начнут ломать ворота.

Что бы сделал Ворон? Отец? Иноходец Эпинэ?

– Хорошо, я сейчас спущусь.

– Их около сотни, и они вооружены.

– Спасибо, Хуан. Я сейчас спущусь.

– Ричард Окделл, – Оноре поднялся, в его глазах застыла решимость, – я пойду с вами.

– Нет! – отрезал Дик, напрочь отказывая епископу. – Я поговорю с ними. Может быть, их удастся остановить. Помолитесь за меня.

– Иди, сын мой. – Ему почудилось или в голосе епископа было облегчение? Ему не хочется выходить, ему не хочется умирать. А кому хочется? Дик проверил шпагу и вышел. Спуск занял не больше минуты, но в ворота уже колотили вовсю. Пока в них колотили кулаками и ногами, это окованным медью толстенным доскам не повредит, но если приволокут какое-нибудь бревно…

– Прикажете отпереть? – спросил Хуан.

– Нет! Отопрешь, и сразу ворвется толпа. – Я пройду через калитку привратника. – Юноша вздохнул, но отважно добавил: – Один! Я выйду и сразу же запирайте. Слышите?

– Как угодно. – Хуан был бесстрастен, как кот, но Ричарду хотелось думать, что в глазах кэналлийца мелькнуло уважение. Когда Рокэ вернется, Хуан расскажет, что оруженосец эра не испугался озверевшей толпы. Ричард Окделл закусил губу, отодвинул массивный засов и оказался в пустой привратницкой. Между ним и черноленточниками оставалась низкая дверца. Последняя. Нужно ее открыть и выйти, но Дик вместо этого приник к решетчатому окошечку, откуда было прекрасно видно и ворота, и бьющих по ним лигистов. Особенно усердствовал один, высокий и тощий.

Черноленточник что-то выкрикнул и снова ударил в ворота ногой. Это было последним, что ему удалось сделать в этой жизни. Раздался выстрел, и фанатик мешком свалился под ноги своих приятелей.

– Какая наглость, – знакомый голос заставил Ричарда рывком распахнуть дверцу и выскочить на улицу чуть ли не под копыта Моро. Сзади виднелись береты кэналлийцев – человек двадцать, не больше, но двадцать кэналлийцев и Ворон – это уже армия. Молитвы Оноре были услышаны!

Рокэ, все еще сжимавший в руке дымящийся пистолет, с явным осуждением смотрел на мертвое тело.

– Подумать только, рваться в мой дом! Куда только катится этот мир? Добрый день, юноша.

– Монсеньор!.. Так рано?

– Видите ли, юноша, – Рокэ вел себя так, словно толпа фанатиков у ворот была в порядке вещей, вернее, так, словно этой толпы просто не было, – мне стали сниться весьма странные сны. Некоторые, вероятно, охарактеризовали бы их как кошмары. Представьте себе, я проламывался через какую-то стену, в которой самым мерзким было то, что ее не было вовсе. Мне за какими-то кошками понадобилось разыскать моих вассалов, но вместо них я почему-то нарвался на вашего друга Эпинэ. Ерунда, конечно, но когда он приснился еще раз, я решил вернуться…

– Гос… Господин Первый маршал, – длинноносый черноленточник, видимо – главный, обрел дар речи и решил заявить о своем присутствии, – у нас есть веские основания предполагать, что в вашем доме скрывается еретик и отравитель.

– Вот как? – Маршал рассеянно потрепал коня по шее. – Ричард, подержите Моро под уздцы. Имейте в виду, он немного раздражен. Так вы говорите, еретик? Я отсутствовал несколько месяцев, но, помнится, сих достойных господ к себе не приглашал.

– Безбожный Оноре и с ним еще двое! – Лигист старался говорить уверенно, но куда там! Выдержать взгляд Проэмперадора Варасты было не под силу бывалым генералам, чего уж говорить о вооруженном лавочнике.

– Эсператистский епископ? – Темная бровь слегка приподнялись. – Какая гадость!

– Еретик и отравитель, – услужливо добавил черноленточник.

– В любом случае – болтун. Не терплю, когда меня пугают загробными ужасами, особенно перед обедом.

Дик с ужасом и надеждой следил за своим эром. Рокэ презирает эсператистов, он много кого презирает, но он не позволит убивать в своем доме. По крайней мере Дик на это надеялся.

– Они забрались в ваш дом, когда вас не было, – настаивал лигист.

– Это было бы досадно – не терплю незваных гостей, – доверительно сообщил Алва и принялся перезаряжать пистолет. – Ричард, есть у нас в доме еретики?

– Нет, монсеньор, – голос юноши не дрогнул.

– А отравители?

– Нет, монсеньор.

– Вот видите, – пожал плечами Рокэ, – еретиков и отравителей у нас нет.

– Мы считаем, что именно ваш оруженосец впустил их в дом.

– Ну и считайте, – разрешил Алва.

– Наш долг – найти преступника. Приказ Его Высокопреосвященства!

– Дражайший, – в ленивом голосе почувствовалось раздражение, – меня никоим образом не волнует, что и кому вы должны. Забирайте вашего покойного приятеля и отправляйтесь ловить ваших еретиков. Мое дело – сторона. Я устал и хочу спать.

– Только после того, как мы обыщем дом, – отважно заявил черноленточник, – иначе я буду вынужден сообщить Его Высокопреосвященству…

– Вот как? – Ворон улыбнулся. – А я чуть было не решил, что поторопился с выводами на ваш счет. Мне плевать на ваших еретиков, но вы мне надоели.

– Его Высокопреосвященство…

– Сейчас вы предстанете не пред кардиналом, а пред Создателем. – Алва поднял пистолет, и позеленевший лигист сделал шаг назад, за ним потянулись и остальные.

– Стойте, – Рокэ говорил негромко, но люди с черными бантами послушно и торопливо замерли, – заберите вашего друга. Я не намерен хоронить чужих покойников.

Лигисты повиновались – спорить с Алвой не отважился никто. Пришел тигр, и гиены разбежались. Ворота распахнулись. Все это походило на какой-то сон. Первый маршал Талига как ни в чем не бывало спрыгнул с коня: