Слезы поползли по щекам, и Троянда сердито смахнула их. Хватит, она и так пролила их немало, и сколько же ушло из нее вместе с этими слезами сил в те нескончаемо длинные ночи, когда она мучилась в раздумьях, жив ли еще Григорий или и впрямь подводные течения унесли его тело в море? Но ей нужно было верить, что он еще жив, ничего другого ей просто не оставалось.

Но как она могла оказаться такой беспечной? Как не подумала, что Аретино не простит русским насмешки и утраты легкого куша? Если он пошел на одну подлость, то окажется способен и на другую, еще более отъявленную. И оказался-таки!

…Троянда ни о чем не знала, просто почему-то последние несколько дней будто ядовитая змея налегла ей на сердце и сосала его – такая мучила тоска. Она не сомневалась, что после провала своей попытки договориться с Барбаруссой через Аретино русские спешно покинули Венецию, где их ничего более не держало. Она ведь совсем забыла, что Григорий не знает о смерти отца и еще надеется на удачу. Бог весть, что он собрался сделать: может быть, напасть на Аретино, похитить его и под угрозой расправы свести его с истинным Барбаруссой, однако хитрец Пьетро оказался на высоте и обставил русских на два, а то и на три хода. Сначала в отсутствие хозяев было совершено нападение на их корабль. Побили оставшихся матросов и все перевернули вверх дном, однако денег не нашли. Тогда отборные bravi Аретино, горевшие желанием взять реванш за прошлое поражение, организовали налет на укромный постоялый двор, куда перебрались русские (очевидно, Григорий предчувствовал что-то), и после кровавой схватки (у Васятки было двадцать ранений), не найдя ни денег, ни Прокопия, который вообще жил в другом месте, уволокли с поля боя бесчувственного, связанного по рукам и ногам Григория, заточив его в один из подземных казематов палаццо Аретино.

А Троянда об этом не знала! Ее мучили кошмары, ей слышались дальние стоны, но поскольку вся ее жизнь стала одним сплошным кошмаром и стоны часто рвались из ее раненого сердца, она не прислушивалась к своим недобрым предчувствиям, и ей почудилось, что земля разверзлась у нее под ногами, когда вдруг в один прекрасный день в ее покоях появилась Джилья и спросила напрямик, известно ли Троянде, что дни ее русского приятеля сочтены?

С тех пор как Джилья столь достопамятным образом воротилась из бегов, она прочно обосновалась в палаццо. Ничего не напоминало прошлое возвращение, когда она униженно молила синьора Пьетро о прощении и по крохам восстанавливала утраченные позиции. Сейчас у Джильи был такой вид, словно она вновь оказалась в своем собственном доме, причем ей принадлежит полное право уходить оттуда и приходить туда, когда ей заблагорассудится. И все, в первую очередь хозяин, на диво охотно приняли эти невысказанные условия. Очевидно, Пьетро настолько осточертело его затянувшееся целомудрие и он был так счастлив, когда Джилья сняла свои «заклятья», что проводил в ее покоях дни и ночи и даже похудел от непрестанных занятий любовью.

Восстановив свою власть во дворце, полностью прибрав к рукам Аретино и убедившись, что ее любимые платья на месте (она просто не все сундуки обследовала в спешке), а влюбленный Пьетро готов удвоить и даже утроить их количество, Джилья с прежним равнодушием стала воспринимать присутствие в доме многочисленных аретинок – в том числе и Троянды. Бесовски проницательная, она с первой минуты поняла, что прежняя страсть между Пьетро и Трояндой умерла и никогда не воскреснет, а потому с холодным миролюбием стала навещать Троянду, чтобы выспросить, как она жила эти два года и, главное, как стала такой знаменитой личностью, что сгубила ватиканского секретаря и удостоилась смертного приговора от Совета трех инквизиторов.

С изумлением Троянда обнаружила, что не только Аретино умер для нее: в той же могиле покоилась некая Пьерина Риччья. Уж такой пожар ненависти полыхал некогда в ее душе к этой зеленоглазой авантюристке, что там все выгорело дотла. Ссориться с ней не хотелось и по другой причине: Джилья вполне могла науськать Аретино, который был в ее руках мягким воском, выгнать прежнюю соперницу вон, а куда тогда деваться Троянде? На чью милость рассчитывать, где искать пристанище? Для монастыря Мизерикордия она отъявленная преступница – к тому же казненная преступница! А стоит Джилье только шепнуть в чьи-нибудь услужливые уши: нет, не казнена распутная послушница Дария, а живет себе поживает в тепле и довольстве, – и все, снова окажется Троянда в осклизлой темнице, но вряд ли ей удастся еще раз уплыть на спасительной лодочке Харона! Нет, уж лучше поддерживать с Джильей те отношения, которые она предлагает: нечто вроде вооруженного нейтралитета.

Она ухитрялась болтать с Джильей весьма непринужденно: все-таки уроки матушки Цецилии не прошли даром! – однако же постоянно ожидала какого-то подвоха. Уж слишком испытующе поглядывала на нее Джилья, слишком часто вспыхивала на ее устах прелукавая улыбка, слишком загадочно она вдруг умолкала посреди разговора… И вот пришла и с порога обрушила вопрос:

– Неужто тебе и впрямь наплевать, что такой красавец сгниет в темнице?

И, с победительным презрением глядя на Троянду, которая едва не лишилась чувств, Джилья подробнейшим образом перечислила все действия, предпринятые Аретино для удовлетворения своего самолюбия и пополнения кошелька.

– А знаешь, братец его тоже хорош. Может, он вовсе не русский, а еврей? Больно уж хитер! Слезу утирает, а монету считает. Требует собственноручной записки от этого красавчика Грегорио: мол, заплати за меня. Нипочем не верит Аретино на слово (и правильно, кстати говоря, делает!). Ну а наш голубчик Пьетро нипочем не может выудить у Грегорио эту заветную записочку. Вчера так взъярился, что велел хорошенько избить этого русского. Ну и дурак. Измолотили его до потери сознания – и ушли ни с чем. Сегодня, правда, Пьетро уже начал соображать более хладнокровно и заявил, что без пыток тут не обойдешься.

Без пыток?!

Троянда уронила голову на спинку кресла. Серая мгла наплыла на глаза, и голос, звучавший над ее ухом, чудилось, доносился из неведомых, заоблачных далей:

– Это ты что это изображаешь? Очнись, дуреха! Если ты сейчас помрешь, мне, что ли, спасать твоего любовника?

Что-то острое врезалось в губы Троянды, и сладкая, жгучая жидкость проникла в ее рот. Она против воли сделала глоток-другой – и почувствовала, что кровь быстрее побежала по жилам, а сердце забилось ровнее. Мгла ушла из глаз, и Троянда увидела недовольное лицо Джильи, близко склонившейся к ней. Последние слова ее еще звучали в ушах Троянды, и она спросила, с трудом заставив губы шевелиться:

– А ты что, знаешь, как его спасти?

– Разумеется, – дернула плечом Джилья. – Я даже знаю, где его содержат. Это один из самых секретных тайников Аретино, однако ты будешь долго смеяться, когда узнаешь, как просто его найти.

– Ты что, мне скажешь? – не веря своим ушам, шепнула Троянда, но Джилья взглянула на нее весьма прохладно:

– Это очень дорогостоящий секрет, прошу запомнить сразу. И знай: цену я не сбавлю. Конечно, этот Грегорио – потрясающий мужчина, будет очень жаль, если ни одна женщина больше не залюбуется его голубыми глазами, но… красивых мужчин на свете все-таки больше, чем возможности мгновенно разбогатеть.