решили отфильтровать не только тех, кто конкретно жил или переехал в Треверберг, но и тех, чей след затерялся. Список получился внушительный, они пришлют его по факсу, но отдельно выделили вот этих. Мун, Мерт, Рихтер – Дэвид, я так понимаю, это дядя Теодоры Рихтер, – и Мирдол, Александр. Последний был воспитанником тревербергского детского дома. Потом уехал в Прагу, когда стукнуло восемнадцать, а еще через пару лет осел в Вене. В Треверберге у него осталась сестра, Эдола Мирдол. Он приезжал к ней в приют. Интересно то, что шесть лет назад Мирдол исчез. Просто перестал существовать. Чуйка им да и мне тоже подсказала, что он сменил имя. Кстати, его сестра тоже исчезла. Годом позже.

– Вот это интересно, – одобрил Говард, поднимаясь. Он взял чашку, добрел до кофемашины, достал оттуда кувшин и вылил остатки кофе себе, с сожалением убедившись в том, что напитка не хватит и на пару глотков.

– Я поручу кое-кому перевернуть все возможные источники информации, чтобы узнать, кто такой Александр Мирдол. Сейчас ему тридцать восемь лет. Он окончил академию тринадцать лет назад. Не блистал. А Марк еще там? – внезапно оживился Артур. – Может, потолкует с профессором об ученике?

Говард покачал головой.

– Марк уже выехал домой. Но, я думаю, Штерн не откажется пообщаться по телефону.

Тресс нахмурился.

– Все эти ваши телефоны придумал сатана. Они никогда не заменят простого человеческого общения. К слову, описание Марком этого профессора меня заинтересовало. Там явно не все чисто. И картина в его кабинете – это лишь часть мозаики. Я бы с ним поговорил.

– Профессор псих, – устало возразил Говард, возвращаясь за стол. – Полный. Как и все художники. Удивительно, если бы Марк сказал о нем что-то хорошее.

– То есть ты считаешь, что Штерна на допрос нам никак не заполучить?

– Давай ограничимся телефонным звонком. Я сообщу Марку, чтобы он с ним связался. А ты делай что собирался.

Артур пробормотал что-то невразумительное, снова снял трубку и набрал какой-то номер. Следующие десять минут он передавал информацию по Александру Мирдолу, требуя любым способом найти этого человека, его имя, его профессию, его передвижения, любимые рестораны, связи, контакты, женщин, которых он трахает, и все, что поможет наложить его жизнь на дело Рафаэля. Говард слушал эту структурированную лишь отчасти болтовню, думая о том, насколько же они, черт возьми, странные ребята. Он взял личный телефон и набрал Карлина. Трубка ожила гудками, но Марк отвечать не спешил. Говард успел подумать о необъяснимых совпадениях, об ужасах этого дела, когда наконец услышал глухое «привет», сказанное тоном, после которого захотелось сбежать.

– Извини, – проговорил Говард. – Ты можешь позвонить Штерну и порасспрашивать его про Александра Мирдола?

– Это кто?

– Интуиция – и моя, и Тресса – подсказывает, что он и есть наш Рафаэль.

– Как-то слишком безосновательно звучит, – безразлично обронил Марк.

– Судя по всему, он сменил имя. Шесть лет назад. Это единственный из учеников Штерна, чей след исчез.

– Ладно, я понял. До связи. Завтра буду в управлении.

Карлин отключился, а Логан поймал себя на мысли, что ему не хватает наставника.

– Карлин не в настроении? – вмешался Тресс, который тоже успел закончить разговор и теперь сидел на краю своего стола, перебирая фотографии и документы.

Говард покачал головой, одним глотком допил кофе, поморщился, встал и потянулся.

– Я спал два часа. Нужно подремать хотя бы минут сорок. Или час. Или два. Сколько нужно времени твоим гениям, чтобы раскопать данные по Мирдолу?

– Это как повезет, – неопределенно ответил Тресс. – Но знаешь, что меня по-настоящему радует? Ты ошибся, предположив, что Штерн заставляет учеников убивать.

– Ошибся, – признался Говард. – Но я был прав в том, что Штерн с этим связан. Дико неудобно, что он так далеко от Треверберга. Вопросов с каждым днем все больше. Но мы уже близко.

– Надо отдать фото картины и фото с места преступления на экспертизу.

– Штерн не покидал Вену уже десять лет.

Тресс поджал губы.

– Тогда давай наложим новый фильтр на учеников. Кто у нас был отсеян с потока?

Говард повернулся к столу и выудил оттуда нужный файл.

– Удивительно, но таких немного. Тридцать пять человек за двадцать пять лет.

– Ну по человеку с потока, считай. Иногда по два. Один из них точно Мерт.

– Карлин не смог вытрясти из профессора ничего кроме «в нем не было таланта, я жестоко ошибся, и мне пришлось с ним расстаться».

Артур бросил бумаги на стол.

– К черту. Я спать. Потом трахаться. Потом пить. Потом спать. И завтра ждите меня на раньше десяти, так Грину и передай.

– Иди-иди, – улыбнулся Логан. – Я, пожалуй, тоже вздремну. Дома. Насчет остального не знаю.

– Не обижай свою подружку, тут быстро найдется утешитель.

«Треверберг Таймс»

Вечерний выпуск 24 июня 2001 года

Криминальная колонка Ангелы Сарс

Возвращение Душителя из девяностых или роковое стечение обстоятельств?

Привет, Тревербрег! Когда сегодня рано утром я приехала в любимую кофейню, чтобы выпить потрясающий латте со взбитыми сливками, я думала о том, как мало информации нам с вами, простым гражданам и налогоплательщикам, дает полиция по текущему делу Рафаэля. Я думала о том, что раньше контакт прессы с ответственными детективами был ближе, роднее. Мы запросто друг другу звонили, я запросто приезжала на место преступления и могла рассказать вам про то, как на самом деле продвигается следствие. Но сейчас все изменилось. Наши отношения подверглись жестоким ограничениям. Я могу назвать их холодным словом «протокол».

Я искала информацию по следственной группе, которая занимается Рафаэлем, чтобы выяснить у них, остановилось ли расследование, успокоился ли маньяк, или нам продолжать бояться за своих детей, и еще не знала, каким кошмаром для многих из нас обернется сегодняшний чудесный день. Праздничный день. Дорогие христиане, я поздравляю вас с днем Рождества Иоанна Крестителя. Это прекрасный, светлый, добрый праздник, который истинно верующие отмечают с особым трепетом. Но сегодня повторился страшный кошмар 1991 и 1994 годов. У вас сохранились выпуски «Треверберг Таймс» от этих дат? Перечитайте мою колонку. И вам станет по-настоящему страшно.

Один добрый и действительно социально ответственный полицейский, не будем называть его имени, чтобы не испортить мне работу, сбросил короткое сообщение с адресом. Здание девятнадцатого века пустовало много лет. Красный кирпич оплела лоза, школьники сбегали сюда между уроками. Мы все привыкли к тому, что здесь нет людей, и перестали обращать на него внимание. Здание расположено к северу от Детского дома имени Уильяма Тревера, в промышленном квартале, где раньше кипела жизнь. Вы все его знаете. Старая