– Знаешь, почему мы здесь?

Она оглядывается на Кэпа.

– Потому что он никогда не летал.

Я отрицательно качаю головой. Время подгадано идеально.

– Помнишь, как мы возвращались от твоих родителей после празднования Дня благодарения?

Тейт кивает, и в ее взгляде загорается любопытство.

– Ты тогда спросила, каково любоваться восходом на такой высоте. Описать это невозможно. – Я указываю на иллюминатор. – Это нужно видеть.

Тейт тут же поворачивается к окну и прижимает ладони к стеклу. Целых пять минут она сидит, не двигаясь, и смотрит. Не знаю, как это возможно, но я влюбляюсь в нее еще сильнее.

Когда солнце прорывает пелену облаков и весь салон наполняется светом, Тейт наконец поворачивается ко мне. На глазах у нее слезы, но она не произносит ни слова – только стискивает мою руку.

* * *

– Подожди здесь, – говорю я. – Сначала помогу выйти Кэпу. Шофер отвезет его домой, а мы с тобой отправимся завтракать.

Тейт прощается с Кэпом и терпеливо ждет, пока я помогу ему сойти с трапа. Он украдкой подает мне две коробочки и с одобрительной улыбкой смотрит на меня. Я засовываю обе упаковки в карман куртки и собираюсь снова подняться на борт.

– Эй, малыш! – кричит Кэп, прежде чем сесть в автомобиль.

Я оборачиваюсь.

– Спасибо, – говорит он, указывая на самолет. – За это.

Я киваю и хочу поблагодарить его в ответ, но он уже исчез в машине.

Я поднимаюсь по трапу. Тейт расстегивает ремень безопасности, спеша выйти из самолета, однако я сажусь на прежнее место.

Она тепло улыбается.

– Ты невероятный, Майлз Микел Арчер. Должна признать, ты ужасно сексуален, когда исполняешь свои обязанности пилота. Надо устраивать такое почаще.

Тейт чмокает меня в губы и собирается встать, но я снова ее усаживаю.

– Это еще не все, – говорю я. Беру ее за руки и делаю медленный вдох, готовясь произнести те слова, которых она заслуживает. – Тот день, когда ты спросила меня про восход… – Я заглядываю ей в глаза. – Спасибо тебе за него. Я тогда почувствовал – впервые за шесть лет – что снова хочу полюбить.

Тейт улыбается и быстро выдыхает. Затем закусывает нижнюю губу, чтобы скрыть улыбку. Я дотрагиваюсь до ее губы и слегка оттягиваю большим пальцем.

– Я же просил так не делать. Люблю твою улыбку почти так же сильно, как саму тебя.

Я снова целую Тейт. Глаз не закрываю, чтобы не ошибиться и вытащить именно черную коробочку. Глаза у Тейт удивленно округляются. Она смотрит то на меня, то на коробочку. Подносит руку ко рту, чтобы подавить восклицание.

– Майлз…

– Это не то, что ты думаешь, – поспешно говорю я, открывая крышку, под которой лежит ключ. – Точнее, не совсем то…

Я с облегчением вижу, что глаза у Тейт широко распахнуты и полны надежды.

Судя по улыбке, она тоже этого хочет.

Я вкладываю ключ ей в руку. Несколько мгновений она смотрит на него, затем поднимает на меня глаза.

– Тейт, – с надеждой спрашиваю. – Ты ко мне переедешь?

Она еще раз бросает взгляд на ключ и произносит два слова, от которых я улыбаюсь.

«Черт» и «конечно».

Я наклоняюсь и целую ее. Наши ноги, руки и губы становятся деталями одной головоломки, которые идеально подходят друг к другу. Тейт перебирается ко мне на колени. Нам тесно, но это прекрасно.

– Только я не умею готовить, – предупреждает Тейт. – Да и со стиркой ты справляешься лучше. Сама я просто забрасываю в машину цветное вперемешку с белым. И ты уже в курсе, что по утрам я не самый приятный собеседник.

Она сжимает мое лицо ладонями и выдает одно предостережение за другим – как будто я и сам этого не знаю!

– Послушай, Тейт. Я хочу, чтобы ты устраивала в моей квартире беспорядок. Чтобы твоя одежда валялась на полу моей спальни. Чтобы твоя щетка стояла в моей ванной, а туфли – в шкафу. Чтобы в холодильнике можно было найти остатки твоей некудышной стряпни.

Она смеется.

– Ах да, чуть не забыл, – говорю я, доставая из кармана вторую коробочку. Открываю ее. В ней кольцо. – Еще я хочу, чтобы ты осталась в моем будущем. Навсегда.

Тейт потрясенно открывает рот, замирает и смотрит на кольцо.

Надеюсь, она не сомневается, поскольку сам я нисколько не сомневаюсь, что хочу провести с ней остаток жизни. Мы вместе всего полгода, но если чувствуешь, что это твое, значит, это твое.

Молчание Тейт меня беспокоит, поэтому я быстро достаю кольцо из коробочки и беру ее за руку.

– Тейт, согласна ли ты нарушить правило номер два? Потому что я очень хочу, чтобы ты вышла за меня замуж.

Тейт даже не нужно отвечать «да». Ее слезы, смех и поцелуй выразительнее всяких слов.

Она отстраняется и смотрит на меня с любовью и благодарностью.

Она прекрасна. Надежда, которую она подарила, прекрасна. Улыбка на ее лице прекрасна. Слезы, струящиеся по ее щекам, прекрасны.

Ее

любовь

прекрасна.

Тейт негромко выдыхает, медленно подается вперед и ласково прижимается губами к моим губам. Ее поцелуй полон любви, нежности и молчаливого обещания, что теперь она моя.

Навсегда.

– Майлз, – шепчет она мне, дразняще щекоча дыханием мои губы. – Я никогда не занималась любовью в самолете.

Я улыбаюсь. Тейт как будто проникла в мои мысли.

– А я никогда не занимался любовью с собственной невестой.

Ее руки медленно скользят вниз по моей шее и рубашке, пока не находят застежку джинсов.

– Думаю, это нужно исправить, – произносит она, завершая фразу поцелуем.

Когда наши губы встречаются, моя броня окончательно разваливается на части, а окружавший сердце ледник тает, превращаясь в пар.

Кто бы ни придумал выражение «Я буду любить тебя до самой смерти», явно не знал такой любви, которую познали мы с Тейт.

Иначе это выражение звучало бы так: «Я буду любить тебя до самой жизни».

Потому что именно это и сделала Тейт.

Своей любовью она вернула меня к жизни.

Мне вспоминается тот день, когда я женился на Тейт.

Один из лучших моментов в моей жизни.

Помню, как стоял в конце прохода вместе с Иэном и Корбином. Мы ждали, когда Тейт войдет в церковь, и вдруг Корбин наклонился ко мне и прошептал:

– Майлз, кроме тебя, никто бы не смог соответствовать моим стандартам. Рад, что это именно ты.

Я тоже рад, что это именно я.