Офицер облизнул губы, он явно чувствовал себя не в своей тарелке.

— Мне… надо посоветоваться с начальством. Вы не могли бы подождать? Еще слишком рано.

— Нет! — заявила Селина. — Если обследование проведут сейчас, время преступления будет установлено с точностью до минуты. Вы представляете заголовки новостей: «Жена российского миллиардера изнасилована на территории кэмпуса Хонго»? Но в разговоре про насилие ни слова. Изворачивайтесь, как хотите.

Офицера передернуло. — Хорошо, — выдавил он. — Пожалуйста, подождите.

Его вместе со столом окутало знакомое голубоватое мерцание. Селина усмехнулась:

— Ему очень неприятно будить начальство. Но еще ужаснее не поставить его в известность.

Ждать пришлось долго, наконец голубое мерцание погасло. На офицера было жалко смотреть. Он достал платок и вытер лоб.

— Леди Селина… — выговорил он. — Нижайше прошу прощения. Вы обещаете не подавать заявление?

— Да, — твердо произнесла Селина. — Ни слова, ни я, ни вы.

— Мы разберемся с этим Мадосом, пусть неофициально. Вышвырнем его из страны. Хотя границ уже нет, больше он сюда не попадет…

Когда выходили, Илья сказал:

— Неужели этот мерзавец так и не понесет наказания? Я…

— А ты предпочел бы остаться в японской тюрьме? — раздраженно перебила Селина. — Чтобы я мыкалась несколько лет одна? Полицейские не любят, когда их бьют, особенно в Японии. Но еще больше они боятся потерять лицо… — Она вздохнула: — Какой снег, будто в Усть-Нере!

— Как раз на Рождество, — сказал Илья. — Только что-то надоела мне Япония. Давай вернемся.

— А у меня еще более противоречивые впечатления, — грустно сказала Селина. — Давай.

Снова поехали поездом: самолеты не летали, а так удобнее — день пути, и Усть-Нера. Места им, разумеется, нашли, хотя менее удобные, в служебном купе.

— Надо же, а еще через сутки могли быть в Эдмонтоне, — сказала Селина, устраиваясь. — Но пока не хочу видеть госпожу Кэти. Чувствую себя… испачканной. Боюсь, ты станешь мною брезговать.

— Ну что ты! — Илья крепко обнял ее, и их качнуло вместе, поезд тронулся. — Это ты могла побрезговать мною… после тех трех дамочек.

— А? — слабо улыбнулась Селина. — Оказывается, и от мужниной неверности бывает прок.

Она высвободилась и легла на диван.

— Столько на нас свалилось! Начинаю бояться будущего. Пожалуй, я не послушаю госпожу Ассоль и поброжу, как она поэтически выражается, по коридорам времени. Я буду выглядеть странной, но не буди меня.

Она помолчала и сонно сказала: — Все начинается с пустоты…

В ее глазах появилась отрешенность, а потом они медленно закрылись. Дыхание становилось все реже. Тело раскачивалось, как у куклы — поезд набирал ход, вырываясь из Токайдо.

Илья уныло смотрел в окно — верно сказала Селина про Колесо фортуны: сначала подъем, а затем падение. И долго они будут раскачиваться на этих качелях?..

Где-то через час Селина открыла глаза. Потянулась, а потом села и неуверенно улыбнулась.

— Надо же, — сказала она. — Я не рискнула заглядывать далеко, только на десяток лет. Никаких развилок, о которых предупреждала госпожа Ассоль. Впечатление освещенной солнцем дороги: мы ездим по приятным местам, я больше занимаюсь делами образования, а ты вроде ударился в политику. И в постели все хорошо, — она прыснула. — Вот потом начинает сгущаться сумрак. Я увидела издали некую башню, мы то ли поднимаемся на нее, то ли падаем. Но я не стала заглядывать дальше. Госпожа Ассоль говорила, что я могу увидеть какой-то вариант, не обязательно самый вероятный, слишком поверить в него — и в результате он сбудется. Десять лет и так подарок судьбы, я о таком уже не мечтала.

— Это хорошо, — облегченно вздохнул Илья. — Выходит, мы не разбежимся.

— Да, никаких гейш я не увидела, — лукаво улыбнулась Селина. — Кстати, ты не рассказал, как прошло.

— Да так, — нехотя сказал Илья. — Было стыдно и приятно одновременно. Я ведь не испытывал к ней особых чувств, но она меня раскачала. Очень изощренная техника.

— Не расскажешь подробнее?

— Разве что ночью на ушко. Но вообще с тобой лучше. Ты гораздо чувственнее, затягиваешь, как в омут.

— Попробовал бы сказать, что со мной хуже, — с легкой угрозой сказала Селина. — Как-никак, я Селайна. Только вот с Мадосом все вышло плохо… Что-то в нем есть, притягательное и зловещее одновременно.

— Встречу снова, — угрюмо сказал Илья, — еще раз набью морду.

Селина усмехнулась: — Что-то мне подсказывает, что вы встретитесь, хотя себя при этом я не вижу. А вот морду набить не получится… И еще. Как ты узнал, что я в беде? Мадос попросил отключить все трансиды, якобы создают помехи для аппаратуры.

— Все было очень странно. Когда… мы с гейшей закончили, я провалился в сон. Из тех, что не простой сон. О нем я лучше расскажу позже. А потом оказался в очень странном месте — наверное, в той пустоте, о которой ты говорила. Увидел тебя и ощутил, что тебе плохо.

— Надо же, — покачала головой Селина. — На то, чтобы овладеть таким умением, уходят годы. Я говорила, как нас изнуряла госпожа Ассоль, и то получилось не скоро. А тебе хватило приятно провести время с гейшей.

— Нет, — сказал Илья. — Там было не совсем приятно. Ладно, я расскажу…

За окном бежали заснеженные поля, где-то к востоку остался Шинго с японской могилой Христа.

9. Шестнадцатый аркан: «Башня» (The Tower)

Изображает башню, которая рушится от удара молнии. С вершины падает корона, падают мужчина и женщина. Символизирует разрушение башни амбиций и преодоление привязанностей «эго» к материальному плану. Карта позитивного начала.

Десять лет спустя: Ученик

Его выбросили прямо в снег. Он покатился по насту, обдирая локти и колени, а глайдер обдал его снежной пылью и взвился в небо. Кое-как встал на ноги — ветер обжигал лицо и леденил тело. Оглядел себя: содранная кожа — ерунда, из одежды только грубые короткие штаны с пристегнутой к поясу «конагитаной», малой алебардой. Хорошо, хоть оставили башмаки. Сориентировался по солнцу — светлому пятну в свинцово-сером небе — и пошел.

Где-то в снежной круговерти хижина — там тепло, там жизнь.

Наконец она появилась, смутная тень среди летящего снега. Не останавливаясь, он нырнул вправо и упал в ложбинку за снежным застругом. Ободрал грудь, но это тоже ерунда. Зато успел, рядом раздался тупой звук — это в наст вонзилась стрела.

Лежать нельзя, у него меньше секунды. Кувырок — лучше опять вправо: стрелок наверняка думает, что изменит направление. Стрела снова просвистывает мимо. А теперь сумасшедшими зигзагами сквозь летящий снег — тот скрадывает перемещения, но все равно вероятность меньше половины.