Он плотно прижался к моей спине, удерживая одной рукой вокруг талии, а другой обнимая горло, и принялся вбиваться внутрь резкими, короткими движениями. Его дыхание у самого уха, неловкая, но почему-то безумно возбуждающая своим подчинением его воле поза, горячая рябь, расходящаяся от низа живота — я закипала медленно, но неумолимо.

От нежности не осталось следа, но такие перепады настроения в постели с Дэрилом заводили меня до невозможности. От извращенца, предлагающего самые грязные и возбуждающие игры, к властному господину, подчиняющему мое тело, а от него — к нежнейшему возлюбленному, благоговейно ласкающему губами каждый изнывающий от наслаждения сантиметр моей кожи.

Запрокинув голову, ощущая уверенную хватку на шее, я выгибалась все сильнее, пока скрученные мышцы не перешли свой предел напряжения и мелкая дрожь, собравшись между ног, не взорвалась бешеным оргазмом.

Дэрил уронил меня на кровать, навалившись сверху и продолжал входить жестко, быстро, на полную длину, прикусив нежную кожу возле уха, пока и его не накрыло.

— Ты какой-то дикий… — сорванным от крика голосом прошептала, нащупывая на шее болезненные следы зубов.

— Ты моя! — оскалился он, подгребая меня ближе.

— Нет уж, — я закинула на него ногу и сцепила руки в замок на шее. — Это ты мой.

Кольцо снова заняло законное место на моем пальце.

Теперь по-настоящему обручальное.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

На сумму за фильм Изабель, пришедшую ему на счет, Дэрил смотрел крайне мрачно. Сумма была красивая, большая. Я даже задним числом стала гораздо меньше ревновать его к этой суке. Допишет нолик — вообще готова одолжить мужа на недельку.

С возвратом!

Но даже эта красивая сумма нас не спасала.

Еще Дэрилу полагались проценты от компаний, которые выкупят права на показ фильма, но без его участия рекламную компанию свернули, так что, увы, с деньгами выходило не так хорошо, как могло бы быть.

Изабель прислала по этому поводу очень гневное письмо, но Дэрил на него не ответил.

— Хочешь секрет? — прошептала я ему глубокой ночью, когда все пустоты в моем сердце были заполнены его горячей любовью и дышалось от этого легче.

— Дай мне пятнадцать минут, — вздохнул Дэрил.

— Не такой секрет! — фыркнула я, целуя его в горячие губы.

— А какой?

— Я ужасно, ужасно, ужасно, невыносимо ревную тебя к Изабель. Ее муж сказал, что она хотела тебя соблазнить. Я… боялась. Что получится.

— Ох, Лили… — Дэрил обнял меня, прижимая к себе. — Моя Лили… Мало ли кто чего хочет? Тебя вообще все половозрелые самцы хотят, но кто же им даст?

— Меня? — изумилась я. Ну да, Дик, Олег — они это говорили, но…

Нет, услышать от Дэрила — это было другое.

— Думаешь, я не вижу, как они на тебя смотрят?

— А ревнуешь?

Он задумался.

Пальцы гладили мою кожу, в задумчивости выводя круги и спирали.

— Хочу ли я их убить? Да. Думаю ли я, что ты соблазнишься? Нет. Я чувствую твою любовь. А если перестану — уже будет неважно, соблазнишься или нет.

Весь день я приходила к Дэрилу в гостиную, где он хмуро сидел над ноутбуком, общаясь с юристами и бухгалтером, приносила кофе и противные зеленые смузи, которые он обожал. Увы, больше ничем я помочь не могла. Совсем ничем, даже если бы продала свою пензенскую квартиру, это никак не помогло бы.

С каждым визитом он становился все мрачнее.

Лазеек в контракте не было. За долгие годы работы Дик Монро вылизал его до идеала: безупречная ловушка, которая выглядит как мечта — для начинающего актера, как выгодное предложение — если актер так и остается середнячком, — и становится тюрьмой для звезды.

А стоит звезде сделать шаг на свободу, превращается в монстра, который откусывает голову за побег.

Все было очень, очень, очень…

— Переедем в дом попроще, — утешал Дэрил, откинувшись на диване и усаживая меня сверху, чтобы беспрепятственно залезать под футболку и теребить пальцами мои ноющие соски. — Я уже взял все контракты на рекламу, интервью и съемки без порно. Еще какой-то улов принесет объявление, что я ухожу из индустрии. Все захотят кусочек меня, пока есть новостной повод. Но надо думать, куда двигаться дальше.

— Дом попроще — это какой вариант? Плохой или очень плохой? — меркантильно поинтересовалась я, все еще надеясь, что с бассейном прощаться не придется.

— Плохой. В очень плохом переедем в трейлер! — лучезарно улыбнулся Дэрил. Не меняя выражения лица, поправился: — Шучу. К тебе в Россию.

Ужас на моем лице заставил его рассмеяться и прижать меня к себе крепче.

Я уже как-то привыкла к океану, теплу, здоровой еде и знаменитостям на улицах.

И много к чему еще, чего там не было, и не будет.

— Снова шучу. Я выпутаюсь. Веришь мне? В крайнем случае пойду варить метамфетамин, я же мистер Уайт.

— Что-то ты много шутишь сегодня…

День, на который мы назначили роковой разговор с Диком, неумолимо приближался.

Дэрил уже отказал большому боссу из Лас-Вегаса, разорвал более мелкие контракты и предупредил студии, с которыми сотрудничал раньше, что больше его можно не звать.

Разговор о помощи Кайле был самым грустным.

После всего, что я увидела в империи Дика Монро, ее самоотверженная идея сделать порно этичным и приносящим пользу, вызывала у меня уважение.

Дэрилу же импонировало ее отношение к женскому удовольствию, которое демонстрировалось в ее фильмах не меньше, чем мужское. К людям всех полов, ориентаций, возрастов и с любыми телами и особенностями, любящим секс. К равной оплате для всех актеров. К безопасности и прозрачности съемок, во время которых было бы невозможно то, что я увидела на церемонии, потому что сценарий и все практики обговариваются очень подробно и заранее.