лучше шевелить ушами, — подумал Министр по Кое-Чему и остался настолько доволен своей мыслью, что решил при случае высказать эту мысль Королю и, получив одобрение, включить в Свод Святейших обязанностей подданных королевства. Люди будут учиться шевелить ушами, им некогда будет думать всякие думы, которые еще никогда не приводили к добру.

Но вот все отобраны. Вечером представление.

Король так пресытился впечатлениями, что и думать забыл о поэтическом диспуте. Ему напомнили, и Король, не скрывая недовольства, кивнул. В зал под гул оваций вошел Придворный Поэт в праздничном камзоле, а стражники ввели самозванца.

Вступительная речь Церемониймейстера прозвучала так: «Сегодня у нас поэтический диспут, ставящий своей целью дать оценку и разоблачить наглого самозванца, которого безо всяких на то оснований Кое-Кто Кое-Где осмеливается именовать Поэтом и… сравнивать со светилом нашего поэтического искусства — несравненным придворным поэтом, любовь и преданность которого к Королю не нуждаются в подтверждениях. Судить и оценивать этот диспут будут самые беспристрастные, самые ученые и объективные судьи на Земле — Великий Король и его министры!»

— Тема первая. Написать оду, в которой будет воспето самое мудрое, самое великое, самое совершенное во всем Королевстве. Время для сочинения — десять минут…

Через десять минут: «Слово нашему дорогому Придворному поэту».

Будь славен, наш Король родной,

Как солнце миру ты сияешь.

Мы за тебя стоим стеной,

Ты в души наши жизнь вливаешь.

Что в мире есть тебя мудрей,

И что есть в мире совершенней

Твоих прекрасных глаз, кудрей,

Твоих божественных решений!

Овации потрясли зал. Король благосклонно кивнул.

А камзол Придворного Поэта был очень богат!

Церемониймейстер: «Слово самозванцу».

Стражники вывели Поэта на середину зала.

Под вальс Равеля

В маленькой комнатке окон

Стекла затянуты стужей.

В мире небрежно-высоком

Мой непродуманный ужин:

Хлеб от чужого обеда,

Фразы каких-то прохожих

Лезут застольной беседой,

Ложка на бритву похожа.

Разум про то и про это

Речь заведет сам с собою.

Сердце — главенство банкета

Тон задает тамадою.

…(После второго бокала)

…В зале является ветер,

Тысячи листьев накалом

Он вдохновляет звенеть.

Скрипки настраивать время,

Дам разводить в полонезе,

Сколько прелестниц гарема,

Сколько мадонн Веронезе.

(После седьмого бокала)

Путь мой лежал вдоль ущелья.

Понял я вдруг, что не лгали

Лермонтов, Байрон и Шелли.

Понял, что стих — это бездна,

Где все опоры лишь призрак.

Понял, копать бесполезно

Там, где нет верха и низа…

…Кончен мой будничный ужин

В прошлом ли веке иль в среду.

Сколько секунд еще нужно,

Чтобы дожить до обеда.

В зале стояла гнетущая тишина.

— Тема вторая: предназначение поэзии. Слово Придворному Поэту.

Будь славен, наш Король родной,

Как солнце миру ты сияешь.

Мы за тебя стоим стеной,

Ты в души наши жизнь вливаешь.

Что в мире есть тебя мудрей,

И что есть в мире совершенней

Твоих прекрасных глаз, кудрей,

Твоих божественных решений!

Поэзии предназначенье

Теперь осмыслят все умы.

Живи и здравствуй, о наш Гений!

О наш Король! Ты — это мы!

Овации потрясли зал! Король благосклонно кивнул.

— Слово самозванцу!

Молитва для ливня листьев —

Органа природы.

Изгиб дирижерской кисти,

Как тело при родах.

Ласкается к небу море,

Уставши от шторма,

И радость в любимом взоре —

Поэзии форма.

В зале тишина.

— Тема третья: выразить недовольство. Но поскольку поводов для недовольства в нашем Великом государстве (Слава Королю!) нет, то соревнующимся дается три-четыре строчки.

Придворный Поэт:

Становится мне очень грустно

И гневных слов мне не хватает,

Коль некий самозванец гнусный

Свет-Короля не воспевает.

Овации потрясли зал!!!

Король скромно кивнул.

— Слово самозванцу!

Сонет

Когда я убегаю от глупцов,

Заполонивших мир со дна до краю,

Дорогами потомков и отцов

Я мысленно без устали блуждаю,

И прошлое я вижу, словно рай,

И в будущее верю, как ребенок,

Так пой же, Шуберт, Себастьян, играй,

Грядущее, готовься из пеленок.

Нелепость? Нет! Живет вовеки Бах

(Его работодатели почили),

И Шуберт, словно шепот на губах,

В отличие от королей, всесилен.

Глупцов не сосчитать в любых веках,

Но что они назавтра? Только прах.

И тут Церемониймейстер не выдержал. Подбежав к Королю, а затем к нескольким министрам, он неожиданно визгливым голосом прокричал:

— Долой гнусного самозванца! Выгнать его из Королевства!

К Поэту подбежали стражники, мигом надели наручники. Но в этот момент в зале появился один из королевских придворных, который входил в группу устроителей конкурса диковинок. Получив от Короля разрешение говорить, он произнес следующее:

— О великий Король! Во дворец явился некий старец, опоздавший к смотру диковинок. Он утверждает, что он самый удивительный человек во всем Королевстве.

В глазах Короля зажглись огоньки любопытства:

— А что он умеет делать? Быть может, он умеет двигать ушами в разные стороны одновременно — правое вперед, а левое назад? Говори же!

— О Король, он не выказывает никаких умений, но требует, чтобы его сей же час препроводили к Королю.

— Веди же его скорее! — крикнул Король и в нетерпении даже топнул ногой.

В зал ввели седого древнего старца. Поклон его Королю был не очень низок, и это заставило Короля насторожиться, а Министр по Кое-Чему записал Кое-Что в своей книжечке.

— Ты утверждаешь, старик, что ты самый диковинный человек во всем Королевстве?

— Диковинный не то слово, но все же думаю, что я вас чем-то заинтересую. Много-много лет назад я думал, читал, познавал, отрекшись от мирской суеты, от калейдоскопа времен и мнений, и наконец мне открылись Вечные истины. Я способен оценить любое явление, понятие, любой закон. Я — Хранитель беспристрастных