Кевин хохотал так — его лицо приобрело брусничный оттенок, а веснушки на щеках и носу слились воедино. Отсмеявшись, он повернулся к Эшли:

— Потрясающий мальчишка! И это еще не факт, что он гуманитарий. Может, естественник. За что же его ругать? Он ведь не делал ничего плохого, не хулиганил, не озорничал. Человек хотел просто опылить цветы без помощи пчел…

Не удержавшись, он опять расхохотался. Марк торжествовал, глядя сияющими глазами то на Кевина, то на Эшли. Она хранила укоряющее безмолвие. Наконец Кевин успокоился.

— Слушай, Марк, хочешь, я расскажу тебе про науку биологию? Все же я когда-то занимался со студентами, умею доходчиво объяснять. Будет интересно, обещаю.

Вспомнив о давнишнем разговоре на скамейке у пруда, Эшли встрепенулась:

— Кевин, я не забыла, ты считаешь, что детям следует знать обо всем на свете. Так вот я прошу: вначале подумай, о чем ты собираешься рассказывать Марку. Ему всего восемь лет!

— Ну и что? — запальчиво вскинулся Марк, мгновенно обижаясь. — Я не дурак, какой-нибудь, я все понимаю!

— Никто и не говорит, что ты дурак, — ласково ответила Эшли. — Ты умница, милый. И был бы еще умнее, если бы не переломал все мои цветы. Просто некоторые вещи тебе пока совершенно неинтересны. И слушать про них тебе будет скучно.

— Скучно не будет, — заявил Кевин, выразительно посмотрев на Эшли. — Я тоже не дурак какой-нибудь и расскажу только о том, что можно и нужно знать. Лекция начнется через пять минут. А пока скажи: когда у лошади бывает шесть ног? Не догадываешься? Когда на ней сидит всадник.

Уже на следующий день Эшли спросила Марка, о чем Кевин ему рассказывал. Тот моментально оживился:

— Очень о многом. О происхождении жизни на Земле. О всяких микробах. О том, что живое тело — это… как же он сказал… открытая схема. Нет, открытая система. А еще об ученом, который наливал бульон в колбу и оставлял на месяц. А бульон не портился. Только я не очень понял почему.

— Похоже, речь шла про Луи Пастера… А что ты понял?

— Что жизнь всегда была и будет. И что на других планетах тоже может быть жизнь. Ну, это я и раньше знал, — добавил Марк солидно. — Я думаю, на других планетах живут не только люди, но и всякие рогатые уроды с десятью ногами или какие-нибудь умные обезьяны вроде Чубакки из «Звездных войн»… Мама, Кевин мне очень нравится.

— Мне тоже, — ответила Эшли со вздохом. Вначале она вспомнила сегодняшнюю ночь. А потом Тересу.

* * *

В понедельник, тринадцатого декабря, Эшли отметила, что они знакомы с Кевином уже четыре месяца. Дата, разумеется, была смехотворной; к тому же этот любитель горького пива и женских прелестей, и не подумал самолично объявиться ни в один из миновавших выходных дней, а лишь ограничился парой звонков. Однако, спустившись вечером вниз, она обнаружила Кевина на обычном месте: он задумчиво маячил в огромном холле, заложив — и впрямь несколько по-тюремному — ручищи за спину. Увидев Эшли, он радостно заулыбался и двинулся ей навстречу:

— Привет, оладушек! Как провела уик-энд?

— Надеюсь, так же хорошо, как и ты.

— Ух, какое шипение! У тебя даже язычок по-змеиному раздвоился — честное слово. Не злись. У меня есть уважительная причина для отсутствия: я на два дня ездил в Бентли, чтобы обменяться с мамой поздравлениями и поцелуями.

— У нее был день рождения?

— Сначала у нее, а на следующий день у меня. Такое вот совпадение. Мамуля всегда говорила, что я стал для нее лучшим подарком — с первого часа и на всю жизнь. Эти два дня она меня кормила, как на убой… Ну да бог с ним, с моим днем рождения. После восемнадцати я его никогда больше не отмечал, да и дата не круглая. И вообще я не собирался ставить тебя в известность — просто объясняю, почему не появился в выходные… Слушай, Эшли, у нас тут намечается маленькое торжество. Мы закончили возню с одним супер препаратом. Два года бились, и вот, наконец… Все результаты положительные, лекарственная форма разработана, клинические испытания прошли, заключение о перспективности готово.

— Что ж, поздравляю тебя оптом — со всеми радостными событиями сразу.

— Спасибо. В пятницу мы будем праздновать успех в «Сенаторе»: небольшая компания причастных к этому делу — синтетики, медики, биохимики. Человек двенадцать. Пойдешь со мной?

Эшли невольно заулыбалась, а потом, чувствуя, что ее щеки заливает счастливый румянец, уперлась руками ему в грудь и застенчиво поцеловала. Кевину явно польстила такая непосредственная реакция.

— Я расцениваю твой порыв как согласие? Да, оладушек?

Всю неделю Эшли летала, как на крыльях. Ей, а не Тересе Кевин предложил стать его спутницей! А может, он вообще расстался с этой тощей вороной, увешанной яркими побрякушками? Может, он собирается кардинально изменить свою жизнь? В конце концов, скоро праздники, она вправе ожидать долгожданного чуда. При этих мыслях Эшли блаженно вздрагивала и прижимала к горящим щекам прохладные ладони.

В пятницу она договорилась с соседкой — семнадцатилетней прыщавой тихоней студенткой, что та посидит с Марком весь вечер и уложит его спать не позднее десяти. Кевин заехал в шесть: когда она открыла дверь, он замер, а потом восторженно ахнул.

— Бог мой, Эшли!.. Ты потрясаешь воображение. Вот это декольте… А бедра, какая волшебная линия… Тебе есть, что показать, красавица моя. Не боишься, что такой глубокий вырез спровоцирует настоящую свару? А мне придется отстаивать свое право на тебя с рыбным ножом в руках?

Эшли надменно хмыкнула и одернула обтягивающее платье, цветом и блеском напоминающее сапфир. Придумать подходящий ответ она не успела: в прихожую выкатился ноющий Марк.

— Кевин… Я не хочу ложиться без мамы… Я вас дождусь.

Кевин категорично покачал головой:

— Нет. Мы придем поздно. Ты ляжешь спать, дружок, и тебе приснится дивный сон: Санта-Клаус, который выискивает в своих снежных кладовых какой-нибудь необыкновенный подарок для мальчика по имени Марк.

Марк тоскливо вздохнул:

— Я уже не верю в Санту… Я большой. Но я не хочу расти дальше.

— Почему?

— Потому что тогда я не смогу играть в мои любимые игры. А еще, когда я вырасту, мама постареет. А я этого не хочу! Она такая красивая.

— Точно подмечено — Кевин потрепал Марка по затылку и внимательно посмотрел ему в глаза. — Но ничего не поделаешь. Знаешь, что все люди на свете делают одновременно? Становятся старше. Ладно, не дуйся, отпусти нас и пообещай, что ляжешь спать безо всяких капризов. А я за это быстренько покажу тебе один фокус. Тащи карты.

Кевин отобрал из принесенной колоды пять красных и пять черных карт, перевернул карты одного цвета, сложил, перетасовал, поделил на две ровные пачки, спрятал за спину и проделал какую-то быструю манипуляцию. Затем он разложил обе пачки на столе: число открытых карт в каждой пятерке оказалось одинаковым, и это были карты разного цвета — три черные в левой и три красные в правой. Марк почесал ухо.