Второй старлей, Сергей Покровцев, достал из кармана большой носовой платок, сложил его несколько раз в толстую повязку, подошел к Мессингу и крепко завязал ему глаза, стянув узел на затылке.

Мессинг потрогал повязку на глазах, предложил:

– Пожалуйста, приказывайте.

– Готово… – после паузы объявил Скрыпник.

– Могу выполнять? – спросил Мессинг.

– Можете…

Мессинг встал, повернулся вокруг себя, вытянув вперед руки с растопыренными пальцами, потом медленно пошел через комнату к сидевшему в дальнем углу молоденькому лейтенанту Павлу Старкову

Офицеры напряженно следили за Мессингом. А тот подошел к Старкову, кончиками пальцев провел по плечам, по карманам на груди гимнастерки, попросил:

– Встаньте, пожалуйста.

Старков встал. Мессинг провел пальцами по карманам галифе, запустил руку в один из карманов, достал оттуда портсигар и коробок спичек, вынул из портсигара папиросу, затем положил портсигар обратно и медленно пошел через комнату в противоположную сторону, где сидел у окна старший лейтенант.

– Он правда ничего не видит? – шепотом спросил Антон.

– Не видит, я же сам ему глаза завязал, – так же шепотом ответил Сергей Покровцев.

Мессинг подошел к Антону, рукой провел перед его лицом, потом вставил ему в рот папиросу, зажег спичку и предложил:

– Прикуривайте…

Скрыпник прикурил, и Мессинг, погасив спичку, спросил:

– Я правильно выполнил ваше приказание?

– Пр-равильно… – ответил тот и закашлялся, поперхнувшись дымом.

Офицеры разом загалдели:

– От дает, а?

– Да как он все это делает?

– А хрен его разберет! Делает, и все!

– Не, я видел в цирке в Минске один фокусы проделывал – с ума сойти, но чтобы такое… Не-е, ребята, тут точно без нечистой силы не обошлось.

У нас в деревне была такая бабка. Глянет на дорогу и говорит: «Степан мой сейчас придет. Пьяный будет, квасу требовать холодного станет». И точно – Степан этот в дым пьяный является! Если погоду узнать, вся деревня к бабке идет, лучше никто не скажет… А еще… вот не поверите, она убийство Кирова предсказала…

– Как это предсказала? Ты говори, да не заговаривайся…

– А вот так и предсказала. Раскинула карты и говорит: «Ой, большая беда будет! В Питере большого человека убьют. Кировым зовется»… Через неделю – точно, укокали!

– Ну дела-а… – покачал головой Сергей Покровцев. – Тут, ребята, умом тронуться можно… Откуда ты, Антоха, этого еврея выкопал?

– Сам границу перешел, – ударил себя в грудь старлей Скрыпник. – Говорит, спасался. Говорит, фашисты убить хотели. А документов никаких.

– Может, засланный?

– Ну ты подумай, Серега, если бы засланный, то и документы при нем были бы в полном порядке. И легенду бы такую рассказал – любой поверит. Главное, документы хоть какие, но были бы… А он еще говорит, за его голову награду назначили двести пятьдесят тыщ марок!

– Такая голова и больше стоит, ей-богу… – глядя на Мессинга, проговорил Сергей Покровцев. – Давай в штаб района докладывай – а то по шее дадут, такого человека уже двое суток у себя держим… – Сергей Покровцев тряхнул головой и хлопнул себя по коленям. – Ну, Мессинг, ну, фокусник! Что ж ты за человек такой, убей, не пойму!

– Опасный человек, – сказал Скрыпник. – Расстрелять бы его от греха подальше. А то затаскают с ним…

– Расстрелять? Да ты что, Антоха? И я уже по начальству сообщил… – растерянно проговорил Покровцев.

Черная «эмка» быстро катила по подмерзшей проселочной дороге. В машине на заднем сиденье находился Мессинг, рядом с ним – военный лет тридцати в кожаном пальто и кожаной фуражке. Впереди рядом с водителем в потертой старой кожанке сидел мужчина лет сорока в шинели с двумя шпалами в петлицах и фуражке с малиновым околышем НКВД.

– Простите, гражданин майор, до Бреста еще долго? – нарушил молчание Мессинг.

– Не волнуйтесь, господин Мессинг, скоро будем, – ответил майор НКВД Рукавицын и вдруг обернулся, внимательно, с улыбкой посмотрел на Вольфа: – Все думаю и не могу понять: как же вы слышите приказы, которые человек отдает мысленно? Вы что, вот так запросто чужие мысли читать можете?

– Иногда могу..

– Здорово… Вам бы в НКВД работать – цены не было бы. Или в угрозыске… – Майор вдруг нахмурился, кашлянул. – Впрочем, извините, господин Мессинг… это я так, к слову.. – И он отвернулся, вновь стал смотреть вперед на дорогу.

Стояло холодное утро, подмораживало. «Эмка» выскочила с проселочной дороги на шоссе и помчалась быстрее.

Брест, 1940 год

– Не успели вы появиться в пределах Советского Союза, господин Мессинг, а уже такие чудеса про вас рассказывают – только руками развести, – чуть улыбаясь, говорил грузный полковник НКВД Фридман, с бычьей шеей и мясистым носатым лицом. Главными же на его физиономии были глаза – маленькие, светлые, они сверлили собеседника, словно буравчики. – Всех офицеров на границе очаровали, можно сказать. Все в смятении и недоумении…

– Но мне все равно не верят… – ответил Мессинг.

Это снова был кабинет, но уже кабинет солидного начальника НКВД. Полированная мебель, стены с темными дубовыми панелями и непременным портретом вождя в рамке под стеклом. Столы стояли буквой «т». За коротким сидел полковник НКВД Александр Михайлович Фридман, за длинным узким столом – еще трое чинов НКВД, и в самом конце – Мессинг.

– С верой мы давайте подождем, гражданин Мессинг, – усмехнулся Фридман. – Если мы всем будем верить, у нас в Советском Союзе скоро шпионов будет больше, чем честных граждан… Артист оригинального жанра, ишь ты как хитро сказано. Вот в таком жанре как раз и сподручно шпионить… тень на плетень наводить… мозги туманить…

– Помните Корчинского, товарищ полковник? – подал голос майор, сидевший рядом с Мессингом.

– Какого Корчинского? – выкатил глаза Фридман.

– Ну этого… поляка, который немцем оказался…. Ну на прошлой неделе его к стенке поставили… вместе с пятью диверсантами…

– Поговори у меня, Нечитайло, поговори при посторонних… – нахмурился полковник. – Че ты лезешь наперед батьки в пекло?

– Прошу извинить, товарищ полковник, – поспешно исправился майор.

– У вас дочь очень больна… – вдруг сказал Мессинг. – У нее порок сердца. Не надо делать ей операцию здесь, в Бресте. Она может умереть. Вам нужно поскорее везти ее в Москву.

Воцарилась мертвая тишина. Офицеры ошеломленно смотрели на Мессинга, а полковник Фридман побагровел, схватил графин с водой, налил в стакан и стал жадно пить. Выпил, грозно посмотрел на Мессинга и спросил:

– Кто вам сказал?