К счастью, Мэгги ничего этого не видела. Ей нужно было кое-что купить, и я отправил ее в ближайший магазин, сказав, что закончу без нее. Я успел уложить высушенное белье в корзины и погрузить в фургон, но Мэгги все не было, и я отправился на поиски.

В магазине стоял невообразимый шум, словно ссорились из-за игрушки дети. Зайдя в зал поглубже, я действительно увидел в одном из проходов мать с тележкой, битком набитой продуктами. Один ребенок – совсем маленький – сидел у нее на груди в сумке-«кенгурушке», другой тянул за шорты к прилавку с леденцами, еще двое валялись у ее ног на полу, ожесточенно вырывая друг у друга деревянный самолет. Вокруг уже собралась небольшая толпа, все говорили одновременно, дети пронзительно визжали.

Мэгги я обнаружил в соседнем проходе. Она стояла, облокотившись спиной о стенд с поздравительными открытками, и прислушивалась. Ее так сильно трясло, что я испугался, как бы она не потеряла сознание. И действительно, как только я подошел, она буквально упала мне на руки. Вцепившись в мою рубашку, она спрятала лицо у меня на груди, и я крепко ее обнял. Убедившись, что Мэгги хоть и с трудом, но может держаться на ногах, я помог ей выйти из магазина на свежий воздух. О том, что́ мы собирались здесь купить, я напрочь забыл.

К тому моменту, когда мы вернулись на ферму, Мэгги настолько пришла в себя, что сумела самостоятельно войти в дом и насыпать в перколятор кофе. Красная лампочка на автоответчике снова мигала, и я машинально нажал клавишу воспроизведения.

«Здравствуйте, доктор Стайлз и миссис Стайлз, – раздался голос из динамика. – Говорит Кайла Соммерс из Центра усыновления…»

Мэгги так и замерла с перколятором в руках, в который она как раз собиралась налить воду.

«…Мы получили вашу апелляцию. Заседание комиссии по вашему вопросу назначено на понедельник, 13 августа».

Еще две недели… Я не был уверен, что мы продержимся еще два дня! Мэгги застыла у раковины, устремив взгляд за окно, где над рекой высились темные дубы.

Кайла тем временем продолжала:

«Заседание состоится в 10 часов утра, просьба не опаздывать… – Тут она понизила голос до шепота: – Будет даже лучше, если вы приедете хотя бы на полчаса раньше…»

Мэгги поставила перколятор на дно раковины и, не выключив кран, вышла из кухни на веранду. Бачок перколятора переполнился, вода побежала через край, но я уже бежал за Мэгги.

– Дорогая, я хотел тебе сказать, но…

Она легко коснулась моей руки и покачала головой.

– Это не… – Мэгги скрестила руки на груди и, спустившись с крыльца, двинулась в глубь посадок хлопчатника. На меня она ни разу не обернулась.

В воскресенье, еще до рассвета, меня разбудил дождь. Приподняв голову, я некоторое время прислушивался, как вдалеке крупные капли приглушенно шумят по листьям кукурузы. Потом туча подошла ближе, и дождевые капли звонко застучали по жестяной крыше амбара. Под одеялом было тепло и уютно, и я догадался, что Мэгги лежит рядом, но, пытаясь найти на ощупь ее руку, я понял, что она повернулась ко мне спиной и к тому же свернулась клубком. Дыхание ее было ровным, но я знал, что она не спит.

Поднявшись с кровати, я потер затылок и, спустившись вниз, встал в воротах амбара, привалившись спиной к одной из створок. Я смотрел на реку, но тут у меня зверски зачесалась щека, и почти сразу в ушах раздался высокий зудящий звук. Я взмахнул ладонью. Москита я прихлопнул, но он успел меня укусить, а проведя рукой сзади по шее, я убедился, что он был не один.

Перебежав двор, я сел на ограждение веранды и, уперев подбородок в колени, снова прислушался к шуму дождя. Вода собиралась в междурядьях и с журчанием сбегала к реке. Дождь был настолько сильным, что даже сухая песчаная почва не успевала впитывать всю влагу, которая обрушилась на нее с небес. Бо́льшая часть дождевой воды неизбежно должна была попасть в реку, подняв ее уровень примерно на фут.

Найдя в углу веранды один из украденных у Старика Маккатчи арбузов, я разрезал его пополам и отдал одну половину Блу, который с очень довольным видом принялся выгрызать сладкую мякоть. Вторую половину я положил на колени и, орудуя ножом, начал вырезать сердцевину. Арбуз был очень сочным и очень сладким, но это не могло меня утешить. Напротив, я вдруг с особенной остротой понял, что и без того широкая пропасть, разделявшая меня и Мэгги, с каждым днем становится все шире.

Взяв из кухни бумажную тарелку, я отрезал большой ломоть арбуза и, вернувшись в амбар, поднялся наверх. Тихо постучав в дверь, я ждал ответа, но не дождался. Повернув ручку, я вошел. Солнце только что поднялось над кукурузным полем, и я увидел, что Мэгги по-прежнему лежит на кровати, повернувшись ко мне спиной.

Я шагнул вперед и присел на кровать.

– Хочешь кусочек арбуза?

Она снова не ответила, и я, опустив руку на обнажившееся плечо Мэгги, легонько ее потряс. Мэгги засопела, натянула на плечо одеяло и спрятала голову под подушку.

Потолочный вентилятор снова был включен на полную мощность, и я переключил его на «слабый ветер».

– Мегс?.. – прошептал я.

Она не отозвалась. Доктор Палмер предупреждал, что, пока ее эмоции не уравновесятся выработкой некоторого количества гормонов, я должен проявлять понимание и терпение, быть снисходительным и так далее. Ей нужен покой, говорил он. Я старался дать Мэгги все, что было ей необходимо, но она требовала все больше и больше, а я… я начинал терять надежду.

– Мегс!.. – Я снова ее потряс, и она вдруг резко села, повернулась и посмотрела мне прямо в лицо. Ее глаза припухли, белки́ покраснели, и я понял, что она опять плакала. Я открыл рот, чтобы что-то сказать, но она сунула мне под нос согнутый крючком палец.

– Нет! – отчетливо произнесла она. – Нет. Лучше молчи.

– Но, Мегс… Я отлично понимаю, как тебе больно, однако…

– Нет!!! – взвизгнула она и, схватив тарелку с арбузом, швырнула ее в стену, забрызгав меня сладким соком. – Ты НИЧЕГО не понимаешь! И не можешь понимать!..

– Но почему ты не хочешь со мной разговаривать?

Вместо ответа Мэгги схватила с тумбочки настольную лампу. Лампа последовала за арбузом, и меня осы́пало осколками стекла, а Мэгги снова рухнула на кровать и спрятала голову под подушку. Плечи ее судорожно вздрагивали, из-под подушки доносились приглушенные рыдания.

Я поднял с пола все, что осталось от арбуза, положил на тарелку и поставил на край кровати. Еще пару минут я стоял и смотрел, как она плачет. Одна нога Мэгги вылезла из-под одеяла, и я прикрыл ее как мог.

Все, что только что произошло, не имело для меня никакого смысла. Возможно, разговор со мной причинял ей боль, но… не знаю.

Я достал из шкафа пару носков, положил на тумбочку и вышел, закрыв за собой дверь.

Я оставался в доме почти до обеда, но Мэгги так и не появилась, и я решил проехаться. Выезжая из-за дома, я чуть не столкнулся с пикапом Эймоса. За рулем сидела Аманда.