пассией рядом. Черные усы подпрыгивали от улыбки, пиджак дышал будто сам по себе в такт расширявшемся ноздрям, глаза неестественно блестели. – Уж больно быстро нокаутирует. Никогда с него не начинаю. Хотя… Если ставить себе целью надраться как свинья, то это самый правильный путь!

Дама, сидевшая с мужичком, расхохоталась, прикрывая рукой свою кривозубую улыбку. Филиппа передернуло от уродливости ее рта. Возвышенный образ девушки резко контрастировал с неровными зубами, которым она решила показать свет. Боже, скорее закрой свою пасть!

– Еще я бы порекомендовал быть аккуратней с абсентом, – продолжил мужчина, – из-за агрессии, которую этот дьявольский напиток вызывает. В прошлый раз, когда мне довелось отведать абсента, а было это в Испании пару месяцев назад – рабочие дела, не уверен, что будет уместно их сейчас припоминать – я с местными морячками сел опустошать бутылку и дело, Вы, дорогой друг, не поверите, дошло-таки до драки! Может это из-за контингента, с которым пришлось застольничать, может из-за напитка – не знаю. Но факт остается фактом: зубы пришлось оставить на той мостовой, чему моя дама была крайне не рада.

– Конечно, не рада! – высокий голос девушки бил по ушам Филиппа. – Кому нужен беззубый кавалер?

А кому нужна кривозубая мадемуазель? Хотел было сказать Филипп, но не стал, так как оставлял зачатки рассудительности.

– Наверняка есть любительницы и таких кавалеров, – отмахнулся мужчина. – Эх, был бы вечер другим, видит Бог, тотчас присоединился бы к Вам, дорогой мсье… Но, увы…

– Что же Вам так мешает? – пробурчал Филипп так, что сам едва слышал свою речь.

– Сегодня мы должны посетить шахматный турнир. Такое событие интересное. Сам, признаться, не игрок, но понаблюдать за светлыми умами всегда рад.

В голове Филиппа открылся ящик Пандоры. Зловещее словосочетание помимо ярких воспоминаний о Мелани породило еще и непонятно откуда взявшуюся злобу к себе и всему окружению. Как же я не смог помочь Мелани? Почему кто-то другой сумел с такой легкостью найти пропуск на этот чертов турнир, а я нет? Ненавижу ублюдка!

– Да, боюсь, нам уже пора, – потащила к выходу мужичка девушка, видя озлобленное лицо Лавуана.

– Впрочем, я согласен, – не заметив никаких существенных изменений в поведении собеседника, сказал мужчина. – Приятно было познакомиться, мсье! Как-нибудь обязательно опрокину с Вами пару бокалов абсента… – унесся голос на улицу.

Чертов шахматный турнир. Чертова пьеса. Все не к месту. Черт меня дернул взяться за любовную историю, в которой я ничего не смыслю… Официант самовольно решил повторить абсент для заметно погрустневшего гостя. Лавуан поначалу не хотел браться за новый бокал, но мысли, роящееся в его голове, не давали спокойно сидеть на месте, потому стакан быстро стал полупустым, а через пару мгновений и пустым вовсе. Алкоголь ударил по голове еще сильнее. Филипп вышел из ресторанчика, оставив кругленькую сумму на столе в качестве оплаты. Француз очень волновался хватит ли оставленных денег на покрытие заказа, ибо не имел ни малейшего понятия сколько напиток стоил.

На улице было людно. Свежий воздух заполнил легкие Лавуана, от чего общее состояние писателя улучшилось. Но мысли о шахматном турнире, о Мелани, о ее новоиспеченном любовнике не могло унести поднявшимся теплым осенним ветром. Филиппа несло на площадь, где проводился турнир. Сейчас он был не в силах противиться зову сердца, так как голос разума был весьма сильно затуманен абсентом. И пусть алкоголь выветривался по ходу продвижения к заветной цели, сил на борьбу со своими чувствами у Лавуана не было.

На удивление многие решили приобщиться к шахматам. В обычные дни шахматные столики, встречающиеся по всему городу, пустовали, дожидаясь потенциальных игроков. Можно было бы подумать, что людям совсем надоело напрягать свой мозг для подобного рода игр, и из этого факта строить целые логические выводы об умственной и нравственной деградации человека, но международный шахматный турнир показал, что рядовому французу такой культурный досуг не чужд, и он вполне рад к нему приобщиться. Или дело просто было в куче интересных иностранцах.

Так как турнир по своим масштабам превосходил все похожие за много и много последних лет, на всех участников попросту не хватило места в небольшом зданьице, на первом этаже которого и проводились обычно шахматные мероприятия, поэтому часть столов были вынесены наружу – благо погода позволяла это сделать – и многие гроссмейстеры занимались своим любимым делом прямо на свежем воздухе. Толпа, правда, всячески мешала концентрации таких шахматистов, на что некоторые из них жаловались. В частности, жалобы были в сторону подпивших зрителей, выкрикивавших свои никому ненужные советы. Филипп засмеялся, узнав, что он далеко не единственный, кто принял на грудь слишком много и пошел срывать большое мероприятие. Единственным отличием Лавуана от пьяных крикливых бродяг было лишь то, что у последних было хотя бы некое подобие плана по уничтожению престижа турнира, себя самого, да и Франции в целом, а вот у Филиппа никакого разумного алгоритма действий в голове не присутствовало, что докучало писателю. Простые выкрики казались ему не более чем детской шалостью, а на что-то большее, что вертелось в голове, например, полноценного поджога, у француза никогда бы не хватило духу. Все время, что он наблюдал за участниками турнира, его глаза настойчиво искали ту самую особу, ради которой, собственно, Филипп на этот турнир и явился. К сожалению, найти Мелани в первые пятнадцать минут пребывания не удалось, потому как народу собралось слишком много, а среди игравших ее не было. Видимо, ее очередь придет позже. Если бы девушка села играть против мужчины, вокруг такого столика непременно бы столпилась толпа, и я легко бы заметил это.

Действительно, Мелани оказалась не за одним из столиков. Лавуан нашел ее в компании кавалера, стоявшей, как и все смертные, и наблюдавшей за ходом нескольких партий. Девушка, на секунду потеряв интерес к матчам коллег, одарила своим взором собравшуюся массу людей. Ее взгляд пронесся по всем рядам, в том числе и по Филиппу, стоявшему неподалеку. Их взгляды пересеклись, но Мелани не стала останавливаться на французе, будто просто игнорируя его существование. От сего факта писатель расстроился и потупился вниз, разглядывая потрескавшуюся брусчатку. Наверное, я так сильно изменился, что она совсем меня не узнала. Эта борода превращает меня в невидимку для всех моих знакомых. Или она все-таки поняла, что это я? Поняла и решила просто игнорировать мое существование, словно меня никогда и не было. Словно я что-то нежелательное в ее жизни.

Лавуан снова поднял свой взгляд. Мелани с особой нежностью ворковала с эфиопом, обнимавшим ее за талию. Она смеялась над