Елка пошла к Регине, но потом резко повернулась:

— Эйнер, — у Ирин с Джейдом скоро появится наследник.

Я метнулся следом и схватил леди за руку:

— Даже представить трудно, как я счастлив и рад за Ирин… Останься, Елка. Не перечеркивай мою сегодняшнюю радость.

Я видел, что леди подавила вздох и вырвала руку.

Золотой дракон взвился в воздух, и меня охватила тоска. Я знал, что сегодня ее не заглушить ничем. Слезы не для мужчин. А вино? Можно постараться утопить в нем свое горе, но надолго ли? А в голове звучали знакомые до боли слова:

Все напрасно: мольбы и слезы и гордый взгляд, и томный вид,

Безответная на угрозы, куда ей вздумалось летит.

Любовь… Любовь… Любовь… Любовь!

Елка.

Мы с Джейдом смотрели на золотую красавицу:

— Что случилось, Регина?

— Над Диаром идет сражение.

Сердце сжалось: у эльфов много драконов, значит, и у нападающих их не меньше. Через минуту я уже сидела на шее Регины, крепко сжимая лук в руках. Колчан со стрелами был переброшен за спину.

Я крикнула:

— Джейд, не говори ничего Ирин. Ей нельзя волноваться. А лук я скоро верну.

А сама подумала: если вернусь.

По спине моей красавицы пробегали волны дрожи. То ли она волновалась перед сражением, то ли ее охватил боевой азарт? Через мгновение мы оказались в небе Диара. И я убедилась, что Регина прекрасно знает, как сражаться с подобными себе.

Битва полыхала вовсю. Я сразу же увидела Арвэйна и Эйнэра. Их окружили несколько чужих драконов, и бой явно складывался не в пользу повелителя.

— Держись, Елка, — Регина вынырнула между пришельцами, и крыло одного из драконов хрустнуло от мощного удара ее хвоста.

Не знаю, откуда у меня взялись умение и силы, чтобы не только удерживаться на шее моей девочки во время ее непредсказуемых рывков и кульбитов, но и поражать врагов стрелами.

Я успела заметить изумленный взгляд повелителя. Он что-то крикнул, но я не расслышала — Регина снова метнулась в гущу сражающихся. А там творился сущий кошмар: драконы сбились в кучу, нанося друг другу удары крыльями, били противника хвостами, огромные острые зубы впивались в шеи врагов. Некоторые вырывались из общей свалки и старались упасть на чужих всадников сверху. Изумрудные, желтые, золотые глаза драконов пылали ярким пламенем битвы.

А моя красавица была «на высоте». В отличие от всех остальных она не пыталась пробиться сквозь клубок тел, а наносила быстрый удар и исчезала в пространстве, чтобы вынырнуть абсолютно в другом месте. Каким образом она умудрялась так точно рассчитывать свои прыжки? При этом она каким-то образом успевала и чувствовать мои действия. Она умело разворачивалась так, чтобы меня не достигали стрелы противника, а мои — долетали до цели.

Вскоре я поняла, что враги тоже оценили способности Регины. Похоже, что нас выделили и начали целенаправленную охоту. Это было нетрудно: больше золотых зверей здесь я не видела. В какой-то момент мы почти попали под удар дракона противника, но его отвлек зверь графа Милора, налетев сбоку. При этом знаменитый сердцеед успел еще и подмигнуть мне.

Наконец, стало ясно, что исход сражения будет в нашу пользу. Нападающие дрогнули, развернули зверей и… исчезли.

Тяжело дыша, драконы опустились на землю. Портрепанные, с рваными крыльями и кровоточащими ранами. Но, благодаря Регине, я в полной мере ощущала их восторг. Бой выигран!

Еще счастливее были их всадники.

— Леди! Леди Елка!

Со мной здоровались, обнимали, целовали, разглядывали так, будто видели впервые. Сейчас я была для них не человечкой, а воином и «своим парнем», как сказали бы у меня на родине.

— Ну, уж сегодня я от души напьюсь за победу и за Ваше здоровье, леди, — провозгласил князь Олтэр.

— Доставьте удовольствие, князь. Хоть раз погляжу на пьяного эльфа.

Эйнэр не принимал во всем этом участия. Краем глаза я заметила, что он стоял в стороне и с каким-то напряжением наблюдал за нами.

Наконец, страсти поутихли, восторженные поклонники моих воинских подвигов отпустили меня, и как-то сразу я оказалась наедине с Его Сиятельством. Только наши драконы остались рядом. Голова Регины лежала на плече Арвэйна.

Несколько секунд повелитель смотрел на меня, а затем сделал шаг в мою сторону. Я тоже шагнула ему навстречу. Сильные руки обхватили меня и прижали к груди мужчины. Я замерла в его объятиях, а он гладил мои волосы и шептал какие-то слова. Разобрать я их не могла, стук моего сердца заглушал все звуки. Но я чувствовала в них и любовь, и заботу, и нежность.

— Как я счастлив, Елка, что ты со мной, — говорил князь, — Знала бы ты, как мы с Клодом по тебе скучали. Сейчас его нет в Диаре: наш сын обучается в другом мире. Но время пройдет быстро, и мы опять будем вместе.

Я чуть не застонала: с Вами, князь, возможно. Но будет ли сын когда-нибудь со мной? Хорошо, если наша разлука продлится только несколько месяцев. А если это — навсегда?!!

Наверное, битва так подействовала на меня. Я расслабилась, забыв, что позволять повелителю прикасаться к себе нельзя: князь считает с меня все, как с открытой книги. А если поймет, что я могу превратиться в кого-то с хвостом…

Я резко отстранилась от князя и посмотрела на него. Кажется, только сейчас поняла, до чего же он все-таки красив. Широкие плечи и сильные руки. Настоящий воин! И самое главное — он отец моего ребенка, которого он любит больше жизни. Мне так захотелось почувствовать себя маленькой и беззащитной, уткнуться ему в рукав и остаться с ним хотя бы сегодня. Но вместо этого я сделала шаг назад.

— Извини, Эйнэр, я возвращаюсь.

Эйнэр вздрогнул, как будто получил пощечину. В глазах его появились боль и обида. Про себя я молила: Эйнэр, прости, я не могу остаться. Лучше мне поскорее покинуть ваш мир, пока не случилось непоправимое. А передо мной уже стоял совсем другой князь. Не влюбленный в меня мужчина, а гордый надменный повелитель. И слова, которыми он хлестал меня, разрывали мое сердце.

Князь упрекал меня во всех грехах, в том числе и в равнодушии к сыну. Я еще сумела грустно улыбнуться про себя: хорошо, что князь не слышал о Библии. А то бы, наверное, обвинил в нарушении всех заповедей.

Что же делать? Я даже защититься не могу. Если ничего не случится, то со временем он узнает правду и, может, тогда я «попаду под амнистию». А если все же мне предстоит превращение, то, наверное, сможет понять, что я не хотела навредить не только сыну, но и ему.

И тут меня резанули злые слова о том, что он найдет себе жену и без меня. Я сама спровоцировала его, но на сердце стало муторно. Кажется, должна бы радоваться, что князь принял такое решение, но получилось наоборот. Ничего «умнее», чем съязвить, я не придумала. Заявила, что брак, заключенный у священного камня, расторгнуть невозможно.