У самых дверей она прикинула свои шансы. Перспектива бежать через черный ход по диким запустелым лугам в полной темноте, в одиночку уже не так манила, как мгновение назад.

— Родители будут меня искать. Вы ведь понимаете, не так ли? Мой босс, Леонард, он с ними свяжется.

— Ты уверена?

— Да, черт возьми! Сюда нагрянет полиция!

— Они потратят впустую много времени, потому что не найдут нас. Дом дяди — один из тех, где требуется приглашение, чтобы попасть внутрь.

— Да хватит уже! Где Майк? Вы сказали, что он пришел сюда. Он-то не был приглашен!

— Ты наверняка знаешь, кто был приглашен, а кто нет? Они не отпускают тех, кого любят. Только не теперь. Да и раньше, думаю, такого не было. Мы — всего лишь экспонаты для этих маленьких тиранов. Ты не мой гость, а их. Так — с любым человеком в этом доме.

— Скажите мне, где он. Скажите же!

— И они переделывают тех, кто хранит их, по своему образу и подобию. Так поступают истинные ангелы. Всегда.

— Заткнись, ты, карга!

Эдит отвернулась от Кэтрин, явно пытаясь скрыть гнев.

— Ругаться последними словами на тех, кто приютил тебя — это все, на что ты способна в час явления истинного чуда? Так ты только разочаруешь своих будущих хозяев, Кэтрин.

— Где он?

— Твоего кавалера пригласили внутрь, чтобы он ждал тебя, и он ждет. Ты найдешь его в мастерской дяди. Вместе с разлучницей. О тех, кто перешел тебе дорогу, да позаботятся те, кто истинно любят тебя. Так произошло и с твоей матерью — распутной девкой, не нашедшей в себе мужества воспитать тебя.

— Моя мать…

— Познала великие муки за свой проступок. Они ведь знали о твоем отчаянии. Чуяли боль, что укоренилась в твоем милом маленьком сердечке. Теперь ты здесь — и материнским страданиям, равно как и твоим, придет конец.

— Что вы такое говорите?

Эдит усмехнулась.

— Здесь все ждали тебя. Здесь тебя любят.

— Я не хочу, чтобы меня здесь любили!

— Но ты уже знаешь, что это так. Здесь — все, о чем ты когда-то мечтала. Боль обожгла твое сердце в нужном месте, в нужное время. Они явились к тебе, как явились к моему дяде. Пришли, чтобы вернуть тебя домой. Где чудесам нет конца. Где ты важна.

Махнув на безумную старуху рукой, Кэтрин нашла в себе силы выбежать из гостиной в тускло освещенный проход, ведущий за ее пределы. Именно там, у самой лестницы, она услышала последние слова Эдит:

— Именно они здесь вершат правосудие, дорогая моя, и их справедливость может быть ужасна… Что они сделали с твоей бедной матерью…

Когда она поднялась с цокольного на первый этаж и застыла в коридоре, новый голос обратился к ней. Впрочем, к ней ли? Кэтрин не могла сказать наверняка. Распевный, едва ли не стенающий тон голоса был ей знаком — то был мужчина, читавший от лица Автора в пьесе, что была показана на смотре в деревне, чья речь тонула в шорохе и скрипении, словно бы пробивалась сквозь сильные радиопомехи… или тьму пролетевших столетий. Еще одна старая запись — потому как ни один современный дикторский голос не был способен на столь торжественную, суровую интонацию, на столь велеречивый даже с учетом всех искажений тембр.

Оставьте одного котенка, избавьтесь от остальных…

Большую часть речи она не улавливала, слова переходили в белый шум и искажались. От того, что она услышала, хотелось заткнуть уши.

Утопление — лучший метод… Возьмите за задние лапы, быстро ударьте по затылку…

Кэтрин пробежала по коридору.

Свяжите паклю хлопковой нитью… Протяните струны через оболочку… Уложите мягкую набивку вокруг струн…

Входные двери были распахнуты. «Зеленые рукава» стихли. Кэтрин не видела снаружи ничего, кроме окрашенных в кроваво-красный цвет огнями Дома зарослей сорных трав и длинной вереницы свечных огоньков.

Добыча более крупных млекопитающих в полевых условиях… зависит от ряда условий. Ловушки… размещаются в особых погодных условиях, при температуре… прежде чем вы занесете тушу в помещение… не перерезайте горло…

— Майк! — крикнула Кэтрин и побежала в неосвещенный проход, что вел в заднюю часть дома. В дальнем конце «рабочей» зоны здания была открыта одна дверь, и ее мутный свет служил маяком. — Майк!

Голос, шедший откуда-то сверху, заполнял все каверны и утолки особняка, подталкивал ее в спину, преследовал по всему коридору.

Вентральный разрез через брюшную полость или спинальный… возможно, также через грузину… клещи для расщепления суставов конечностей… отделите кожу до уровня пальцев I юг… поперечные разрезы на стопе…

Без света — руки так и не смогли найти выключатель — она сразу же стала неуклюжей и неуверенной. Налетев на что-то, Кэтрин ненадолго притормозила. Но останавливаться было никак нельзя.

Что-то там, в непроглядной темноте у ее ног… двигалось? Что-то быстро пробежало по деревянным половицам? Мод. Мод была убийцей детей? Воображение Кэтрин нарисовало жуткую картину — немая домоправительница со всклокоченными седыми волосами стоит где-то здесь, на расстоянии удара, и ждет ее. Ждет с одним из наточенных инструментов М. Г. Мэйсона в старой безжалостной руке. Должно быть, это ловушка. Эдит солгала о Майке, чтобы привести Кэтрин сюда. Они обокрали ее, угнали машину, всячески поизмывались над ней. Вот как здесь принято обращаться с гостями, значит?

Как они узнали, что ее удочерили? Они убили ее настоящую мать — за то, что та от нее отказалась? Разве не это сказала Эдит? Нет, она сказала, что страдания ее матери закончатся, когда она будет здесь, а это значит, что ее мать жива. Но где же ее держат?

Ложь. Полуправда и манипуляция — вот все, чем ее потчевали в этом доме. Но Эдит и про Алису знала. Откуда-то.

Проходи, Алиса. Проходи. Иди первой. Все в порядке… Не надо! Алиса, Алиса, вернись. Там опасно, Алиса. Пожалуйста. Нам нельзя. Вернись.

Она закрыла уши ладонями, чтобы прогнать звуки своих собственных воспоминаний и гул мужского голоса, который заставлял ее нервные окончания дрожать. Разъеденный статикой речитатив воцарился у нее в голове. Дезориентация ее была столь велика, что она думала — стоит раз упасть в темноте, и подняться она уже не сможет. Кэтрин взмахнула руками, чтобы отогнать от себя кого-то, кто вполне мог быть наступающей Мод.

Обрежьте вплотную к черепу. Вокруг глазниц отделите веки. Удалите глаза. Веки должны быть изучены под увеличительным стеклом. Малейшее микробное поражение ведет к порче и дает эффект паники, ужаса…

ХВАТИТ. ПОЖАЛУЙСТА.

Она побежала к открытой двери мастерской, на тусклый, грязный свет. Здесь не было другого освещения. Здесь только и оставалось, что щуриться, уклоняться, проползать под чем-то, что задеть было бы смерти подобно…