Я ведь на борту «Мабузе». А «Мабузе» – это переделанный сторожевой фрегат проекта 1135.6, от Северного ПКБ с любовью, передано через ВМФ Индии. Установки вертикального пуска и палубные орудия, конечно, сняли, но боевая живучесть и экранированные переборки никуда не делись! Это военный корабль, и он выстроен так, чтобы пережить вспышку электромагнитного излучения от ядерного взрыва по соседству: Wi-Fi плохо пробивает стальную броню и клетку Фарадея. Если я хочу подключиться к коммуникационному центру Биллингтона, мне придется искать черный ход: бэкдор в оккультную сеть вместо зашифрованной.

Я выдергиваю флешку из другого конца бабочки. Это маленький ромбик с USB-штепселем с рукописной наклейкой «Запусти меня». Я подключаю ее, а потом десять минут редактирую загрузочные скрипты. Затем извлекаю флешку и беру свои туфли. Что там было? Правый каблук и левый шнурок? Вытаскиваю соответствующие приблуды и кладу в карман, нажимаю босс-кнопку и переворачиваю кушак так, будто он просто прилег отдохнуть под телевизором. Мне не вернули пистолет, телефон и планшет, но у меня есть резонатор Тиллингаста, разматывающийся шнурок и Linux на флешке: как говорится, еще повоюем. Поэтому я открываю дверь и ухожу на поиски сигнала, к которому можно было бы присосаться.

Модифицированный фрегат проекта 1135.6 обладает водоизмещением в четыре тысячи тонн при полной загрузке, длиной в сто двадцать метров – то есть примерно два «Боинга» – и может развивать скорость до шестидесяти километров в час. Но если ты заперт в шикарной каюте в бывшей пусковой шахте, служившей гнездом для носового орудия, корабль кажется намного меньше: размером примерно с большой дом. Я совершаю ошибку: слишком далеко захожу по очень короткому коридору и в результате оказываюсь лицом к лицу с очередным черным беретом в зеркальных очках. Одну неприятную ухмылку спустя я уже смотрю на запертую дверь: я на длинном поводке, но дальше мне не пройти. Я уже собираюсь вернуться в свою каюту, когда в коридор передо мной выходят двое охранников.

– Эй, ты!

Изображаю искреннее простодушие:

– Я?

– Да, ты. Иди сюда.

Особых вариантов у меня нет, так что я плетусь за ними вниз, а потом по коридору под территорией хозяина в рабочие отсеки корабля. Здесь все выкрашено тусклой серой краской, нет никаких панелей на стенах или ковров на полу, а по углам громоздятся какие-то механические конструкции. Здесь тесно, неприглядно и шумно – только хозяйские покои защитили от рева двигателей и вибрации корпуса.

– А куда мы идем?

– В узел связи. К миссис Биллингтон.

Мы проходим мимо группы матросов в черном, окруживших какое-то устройство, а затем поднимаемся по трапу и входим в другую дверь, потом по новому коридору к еще одной двери. За ней открывается длинная узкая комната, похожая на железнодорожный вагон без окон. По обе стороны прохода до самого потолка вытянулись стойки с оборудованием и каждые несколько футов торчит какая-нибудь консоль. Всюду кресла, и в каждом – приспешник в черной форме и зеркальных очках (последнее странно, потому что освещение тут такое тусклое, что у меня ноет голова). Под ногами слышится постоянный рокот: видимо, мы находимся непосредственно над машинным отделением.

Когда Эйлин Биллингтон подходит ко мне, ее костюм розовеет в сумерках ярким пятном.

– Итак, мистер Говард, – говорит она с улыбкой, натянутой, как семейная упаковка ботокса. – Как вам наш маленький круиз?

– На условия не пожалуешься, но вид за окном немного однообразный, – довольно честно отвечаю я. – Я так понимаю, вы хотели со мной поговорить?

– О да, – Эйлин, кажется, пытается мило улыбнуться, но блеск для губ в полумраке блестит, как кровь последней жертвы. – Кто эта женщина?

– А?

В ответ на мой непонимающий взгляд Эйлин нетерпеливо указывает на соседний дисплей.

– Вот эта. В центре.

Мы стоим рядом с рабочей станцией с огромным плоским дисплеем. Черный берет за столом нависает над несколькими клавиатурами и трекболом: перед ним открыты примерно семьдесят дофиглиардов маленьких окошек с видеопотоками. Один из них поставили на паузу и увеличили посреди экрана. Я вижу смутно знакомый терминал аэропорта, немного искаженный странной линзой. Передо мной несколько человек, но изображение центрировано на одной женщине в широкополой шляпе, летнем платье и больших темных очках. Она забросила на плечо походную сумку, а в руках держит потертый скрипичный футляр.

– Понятия не имею, – очень осторожно говорю я, надеясь, что шум двигателей заглушит гулкий стук моего сердца. – А почему я должен ее знать? И что это вообще такое?

Я заставляю себя оторвать взгляд от Мо и уставиться на консоль и стойку с девятнадцатидюймовыми корпусами. Моргаю и присматриваюсь. У каждого из них закрытая дверца, но у корпуса над монитором в замке болтается ключ. Я вижу, как за дверцей мигают индикаторы, будто на передней панели компьютера. В этот момент у меня в кармане начинает адски свербеть флешка.

– А у вас тут много игрушек.

Но Эйлин не так просто сбить с толку.

– Она как-то связана с вашими работодателями. А это центр наблюдения. – Она поглаживает монитор; какой-то бес противоречия щекочет ей самомнение (а может, это работа гейса). – Вы видите здесь тщательно отобранные данные, полученные посредством моей разведывательно-наблюдательной сети. Большинство поступающего материала – мусор, так что главная задача – фильтрация; несколько моих колл-центров в Мумбаи и Бангалоре сортируют поступающие данные по сходству, отбирают глаза, которые смотрят на интересные вещи, и перенаправляют их на «Хоппер» для дальнейшего анализа, а оттуда отобранные результаты идут к нам на «Мабузе». В основном это экраны компьютеров, где люди вводят пароли. Но иногда мы получаем и нечто более полезное… например, вот этот видеопоток от девушки на стойке с косметикой в аэропорту Принцессы Юлианы.

– Ну да, – я демонстративно смотрю на экран. – А вы уверены, что она та, кого вы ищете? Может, это кто-то вон из той группы? – Я указываю на отряд мускулистых серфингистов с подозрительно одинаковыми прическами.

– Чепуха, – аристократически фыркает Эйлин. – Скачок напряжения на мосту Бронштейна определенно совпал с моментом, когда эта женщина прошла паспортный контроль… – Она замолкает и смотрит на меня с теплотой кобры, разглядывающей тепленькую, пушистенькую закуску. – Я что, ударилась в монолог? Вот незадача.

Она хлопает черного берета по плечу:

– Перерыв пять минут.

Черный берет встает и поспешно уходит.

– От этого гейса сплошные неудобства, – объясняет Эйлин. – Я могу случайно выболтать важную информацию, а потом придется его отправить в отдел кадров на вторпереработку. – Широкие подплечники на миг приподнимаются и опускаются, как бы говоря: «Что ж тут поделаешь?» – А хороший персонал отыскать нелегко.

– Система на вид отличная. – Я указываю пальцем на рабочую станцию. – Выходит, у вас есть доступ к глазам всех, кто использует тени «Аристократическая бледность»™? Отфильтровать такой поток наверняка очень сложно.