В последний раз я лежала в больнице в пятнадцать лет, когда сломала локоть, катаясь на скейтборде и пытаясь произвести впечатление на парня. Тогда мне все ужасно не понравилось, да и сейчас я тоже не в восторге.

Завтра меня выпишут домой, но я понятия не имею, где мой дом: дома в Торнфилд-Эстейтс больше нет, он сгорел дотла, и новая жизнь, которую я пыталась построить, исчезла вместе с ним. Вероятно, это многое говорит обо мне, раз меня больше волнует сгоревший дом, чем то, что мой жених несколько месяцев держал свою жену под замком в убежище для чрезвычайных ситуаций. Странно, но в каком-то смысле это открытие принесло мне практически облегчение: все нестыковки, подозрительные моменты, пробуждавшие во мне инстинкт самосохранения, теперь получили свое объяснение. Все стало ясно. И я знаю, что всю оставшуюся жизнь буду вспоминать выражение лица Беа, когда она поднималась по лестнице, чтобы спасти Эдди. Что бы я ни чувствовала к Эдди, это никогда не сравнилось бы с чувствами Беа к нему. Это было просто невозможно. Точно так же, как Эдди никогда не смог бы полюбить меня так, как Беа.

Когда Беа распахнула дверь убежища, раздался свистящий звук, треск, вспышка жара заставила меня отшатнуться, и инстинкт сработал – я побежала. Вниз по лестнице, через дверь, на лужайку, где я упала в траву, кашляя и задыхаясь. В конце концов, я сделала то, что делала всю свою жизнь, – спаслась, но при этом оставила Беа и Эдди на верную смерть.

Вздохнув, я разворачиваю эскимо, которое тайком принесла мне медсестра. Банановое. Мне повезло – все так говорят. Никаких ожогов, только отравление угарным газом, от которого у меня до сих пор болят горло и грудь, но, учитывая, что дом буквально превратился в пепел, я довольно легко отделалась. За исключением того, что я осталась бездомной и брошенной на произвол судьбы.

Я готова еще глубже погрузиться в жалость к себе, но тут раздается тихий стук в дверь палаты. Повернувшись, я вижу детектива Лоран.

– Тук-тук, – говорит она.

Мое сердце подпрыгивает к горлу. Я запихиваю в себя эскимо, холод обжигает зубы.

– Привет, – смущенно отвечаю я. Она указывает на пластиковый стул возле моей кровати:

– Мы можем немного поболтать?

Отказаться я не могу, и, полагаю, детектив знает это, потому что присаживается, не дожидаясь моего разрешения. Закинув ногу на ногу, она улыбается мне, как подруге, которую она просто пришла навестить. Я пытаюсь заставить себя вернуть улыбку, но затем вспоминаю, что должна выглядеть пострадавшей и расстроенной. Последние несколько дней полностью выбили меня из колеи.

Опустив взгляд, я тереблю обертку от мороженого и жду, пока детектив что-нибудь скажет.

– Как самочувствие? – спрашивает она, и я пожимаю плечами, заправляя волосы за уши.

– Уже лучше. Все еще хриплю, – поясняю я, указывая на горло. – До сих пор в голове не укладывается.

Детектив Лоран кивает, в уголках ее глаз появляются морщинки, когда она сочувственно смотрит на меня, но что-то в ее взгляде мне не нравится. Она словно видит меня насквозь.

– Полагаю, вы уже знаете, что ваш жених не выжил при пожаре.

Я сжимаю губы, на мгновение закрываю глаза, но внутри себя лихорадочно соображаю. Она собирается сообщить мне, что на пепелище найдены два тела? Что на это ответить? Стоит ли рассказывать правду о Беа и Эдди, обо всем случившемся?

– Да, – удается прохрипеть мне. От страха голос звучит печально, и это играет мне на руку.

– И я полагаю, вы также знаете, что наша рабочая теория заключается в том, что он специально совершил поджог дома. Что он хотел убить себя и вас заодно.

Нет. Нет, я этого не знала и поэтому смотрю на детектива в непритворном шоке и замешательстве.

– Специально? – переспрашиваю я, и детектив кивает, со вздохом откинувшись на спинку стула.

– Джейн, существует очень большая вероятность, что Эдвард Рочестер был замешан в убийстве Бланш Ингрэм и исчезновении его жены.

– О боже, – тихо ахаю я, прижимая руку ко рту.

Детектив Лоран ерзает на стуле. За пределами палаты раздается скрип инвалидной коляски, автомобильные гудки.

– Изучая причастность Триппа Ингрэма, мы обнаружили признаки того, что Эдди тоже был в доме у озера в ту ночь. Его машина заснята камерой видеонаблюдения на въезде в Торнфилд-Эстейтс, один из ваших соседей вспомнил, что Эдди тоже уезжал из дома поздно вечером, когда его жена и Бланш отправились на озеро. Мы не обнаружили ничего конкретного и продолжали собирать доказательства, но теперь…

Умолкнув, она невольным жестом тянется к жетону на поясе.

– А что насчет Триппа? – спрашиваю я. – Что теперь с ним будет?

Это странно и довольно нелегко – испытывать даже незначительное сочувствие к Триппу Ингрэму, и рано или поздно у меня это пройдет, но теперь, когда я знаю всю историю, трудно не видеть в нем жертву. Еще одного человека, попавшего в эту чертову бурю, устроенную Эдди и Беа.

– С него сняли все подозрения, – отвечает детектив Лоран. – По правде говоря, мы просто делали вид, что у нас есть против него веские доказательства. Мы надеялись, что он расколется или в процессе допроса выдаст Эдди. – Она вздыхает. – В любом случае, пожар был явно устроен специально, и это наводит на мысль, что Эдди понимал, как близко мы к нему подбираемся.

Подавшись вперед, она берет меня за руку.

– Мне очень жаль. Я знаю, все это стало для вас шоком.

Это так, но не в том смысле, как она думает. В полиции решили, что Эдди покончил с собой, потому что убил Бланш и Беа. А это значит, что тело Беа так и не нашли. А это значит, что она еще жива.

– Возможно, позже у нас возникнут еще вопросы, – добавляет детектив, похлопывает меня по руке и встает, – но я просто хотела, чтобы вы знали, как обстоят дела на данный момент.

– Спасибо, – благодарю я, и она снова улыбается.

– Берегите себя, Джейн.

Когда она направляется к двери, я не могу не задать еще один вопрос.

– Вы… тело Эдди…

Я произношу слова неуверенно, как будто меня приводит в ужас даже мысль об этом, и на лице детектива появляется сочувственная гримаса.

– На тело воздействовали очень высокие температуры, – мягко говорит она. – От него ничего не осталось. Полагаю, нашли только… – Умолкнув, она откашливается. – Кажется, нашли лишь несколько зубов.

Я снова как наяву вижу тот дурацкий гребаный ананас в своей руке и то, как он с хрустом врезался в челюсть Эдди. Белые осколки на ковре.

– Спасибо. – Я отвожу взгляд, притворяясь перед детективом ошеломленной ужасной картиной.

Дождавшись, пока она уйдет, я возвращаюсь к мороженому; эскимо частично растаяло, липкая желтая лужица растеклась на подносе, и я провожу по ней пальцем. На моей левой руке по-прежнему сверкает кольцо – по крайней мере, у меня осталось хотя бы это, и сумма, вырученная от продажи, поможет мне начать новую жизнь. Более скромную, чем я планировала, но хотя бы такую.