Я спросил Гонсало, не знает ли он, кто была старая женщина — хозяйка пещеры. — Знаю, — ответил он, — мать Аналолы.

Его слова многое мне прояснили — ведь это мать и сестра Аналолы ринулись в бой, когда молодые супруги, найдя четыре каменные головы возле деревенской ограды, хотели продать их мне. Вконец расстроенная старуха обозвала ворами молодых и ужасно обрадовалась, когда я решил не трогать причудливые скульптуры. Теперь она, очевидно, решила в знак благодарности принести мне камни из пещеры.

Сказав Гонсало спасибо за важные сведения, я сел в джип и вместе со шкипером покатил обратно в Анакену. «Так вот оно что, — посмеивался я про себя, — у матери Аналолы есть пещера!» У меня были особые причины намотать себе это на ус.

Солнце уже окунулось в море, стемнело. Нам надо было еще заехать в Ваитеа, набрать там на горке воды для лагеря. Овцефермой Ваитеа заведовала как раз Аналола, и она не упускала случая побеседовать с нами, когда мы приезжали. Аналола пользовалась на острове большим уважением. Настоящая красавица, пышные черные волосы, улыбчивые карие глаза. Правда, нос, пожалуй, широковат, и губы слишком полные, чтобы она могла победить на конкурсе красоты в нашей части света, зато здесь, в Полинезии, Аналола была некоронованной королевой острова Пасхи. Все ее почитали за ум и честность.

Как только мы остановились возле крана (напомню, что здесь был единственный на острове водопровод), Аналола с двумя подругами вышли нам посветить и помочь. Шкипер был нашим постоянным водовозом, и все последние дни Аналола твердила ему, что бургомистр обманул сеньора Кон-Тики.

— Никаких тайных пещер на острове нет, — уверяла она. — И скульптур тоже ни у кого нет. Я здесь родилась и всю жизнь прожила, капитан. Скажи сеньору Кон-Тики, чтобы не верил никаким бредням.

В конце концов, зная, что Аналола не будет впустую языком болтать, шкипер начал беспокоиться.

— Понимаешь, если так говорит Аналола… — встревоженно сказал он мне. — И ведь бургомистр в самом деле пройдоха.

Аналола была, как говорили пасхальцы, «дитя своего времени». Она была свободна от пережитков старины, и это касалось не только ее одежды и поведения. Лишь однажды я видел искорку суеверия в ее карих глазах.

— Правда, что ты разговаривал с каменным идолом? — спросила она меня после того, как мы с бургомистром и Лазарем нашли столько китов возле аху в Анакене. — Мама говорит, будто ночью к тебе в палатку приходит каменный идол и рассказывает, где надо искать.

— Ерунда, — ответил я. — Разве может идол войти в мою палатку!

— Ну, почему же… Маленький — может.

И вот Аналола, поеживаясь от ночной прохлады, стоит и светит нам, чтобы мы могли просунуть шланг в бочку.

— Как поживает твоя мать? — осторожно осведомился я.

— Интересно, почему ты про нее вспомнил! Она как раз сегодня пришла меня навестить и сейчас спит на моей кровати.

Взяв Аналолу под руку, я шепотом попросил ее отойти со мной в сторонку, пока остальные наполняют бочку. Мне вдруг пришла в голову одна мысль… Я знал полинезийцев как людей с богатым воображением, знал, что они предпочитают туманные иносказания, говоря о священных предметах, которые не принято называть своими именами. Кроме того, я знал, что мать Аналолы достала из своей пещеры каменную курицу. Наверно, в ее тайнике есть и собака — ведь такие скульптуры были и у бургомистра, и у Лазаря, и у Атана.

Мы остановились под темным эвкалиптом.

— Аналола, — прошептал я, и она лукаво посмотрела на меня.

— Пойди к матери, — продолжал я, — передай от меня привет и скажи: курица — хорошо, но собака — лучше.

Аналола опешила. С минуту она недоумевающе глядела на меня, потом молча поднялась по крыльцу в дом. Бочка была уже полна. Мы попрощались с женщинами и покатили в Анакену.

На следующий день шкипер, как обычно, вечером отправился за водой. Вернувшись, он пришел ко мне с подробным отчетом. Аналола рассказала ему, что было накануне. Как я тихонько заговорил с ней в темноте, и сердце ей подсказало: «Кажется, сеньор Кон-Тики решил за мной поухаживать…» Когда же я сказал, что курица — хорошо, а собака — лучше, она подумала: «Кажется, сеньор Кон-Тики выпил лишнего». Тем не менее она пошла к матери и передала ей мои слова. Никогда еще Аналола не видела, чтобы мать вела себя так странно — она порывисто села на кровати и ответила:

— Я потому и пришла сюда! Мы пойдем в пещеру — я, ты и Даниель Ика.

(Мать Аналолы была теткой — мама-тиа — Даниеля, сестрой его отца.)

Аналола оторопела. Это было что-то совершенно новое для нее. От мыслей о том, что ей предстоит, она всю ночь не могла уснуть. На следующий день мать попросила у нее двух кур, кусок молодой баранины и четыре свечи. На вопрос дочери, уж не званый ли обед предстоит, она ничего но ответила.

Прошел еще день, и вечером шкипер привез новые известия. Даниель Ика накануне пришел в Ваитеа и ночевал на ферме. Аналола видела в замочную скважину, как он совещался с ее матерью. Они договорились пойти в пещеру, но Даниель настоял на том, чтобы не брать с собой Аналолу. Дескать, это только принесет несчастье, потому что Аналола «дитя своего времени» и непременно проговорится.

Они условились отправиться в тайник через два дня и наметили, где устроить уму, чтобы изжарить кур. Насколько могла разобрать Аналола, пещера находится в Ваи-тара-каи-уа, рядом, с Анакенской долиной.

— Странно, — заметил старший механик, когда шкипер за завтраком повторил свой рассказ. — Мы со вторым механиком частенько ходим вечером в это место, которое ты назвал. Там очень красиво, есть зеленая рощица, и в ней часто прячутся дикие куры. И каждый раз мы встречаем там старика Тимотео, того самого, который связал лодку из камыша. Он говорит, что ночует там, потому что любит курятину.

А один из наших вахтенных в последние дни по утрам видел с корабля дымок в той стороне.

Наконец настала ночь, когда мать Аналолы и Даниель Ика собирались пойти в пещеру. Они вернулись наутро обескураженные, и Аналола рассказала, что кур-то они изжарили на горке, а вот к тайнику спуститься не смогли — в Ваи-тара-каи-уа был еще какой-то человек. На следующую ночь повторилось то же самое, причем они обнаружили, что таинственный человек — старик Тимотео. Видимо, у него там тоже есть пещера, и он сторожит ее от людей Кон-Тики. Мать Аналолы решила сделать еще одну, третью попытку, и, если опять не повезет, значит, в пещеру вообще не следует ходить. Тогда они с Даниелем бросят всю затею и. уйдут обратно в деревню.

Мы узнали от Аналолы, когда намечена следующая попытка, и я решил чем-нибудь занять Тимотео в эту ночь. Море с вечера было тихое, гладкое. Накануне несколько наших ребят вместе со знакомыми островитянками ловили лангустов при луне. Лангуст — огромный омар без клешней, одно из самых лакомых пасхальских блюд. С аквалангом несложно бить лангустов острогами в гротах под водой, но еще проще охотиться ночью на мелководье с факелом. Островитянки делали это очень ловко. Одна, нащупав пальцами ног здоровенного лангуста, стоит на нем, а другая пыряет, хватает добычу и кладет в мешок.