Мнение это не только ошибочно, но является следствием полного непонимания самого существа вооруженной борьбы. Наоборот, сила духа имеет теперь гораздо большее значение, чем прежде, ибо невероятное разрушительное действие современного оружия, поражающее одинаково и бойцов на фронте, и население страны, требует от всех них громадной силы духа, чтобы выдержать это разрушительное действие и не поддаться влиянию инстинкта самосохранения, побуждающего их к отказу от борьбы.

Поэтому-то поддержанию духа не только бойцов, но и всего населения должно быть в современной борьбе посвящено самое тщательное внимание. Между тем история в многочисленных примерах показывает, что главными факторами силы духа бойцов и всего населения являются популярность личности вождя, стоящего во главе вооруженной силы, и любовь и доверие народа к своей правительственной власти.

Пренебрежение этими факторами, а тем более действия, направленные вопреки им, есть настоящее безумие, последствия коего ясно видны в трагическом для России исходе 1-й мировой войны.

Затем сам характер военных действий в современной войне показал, что широте ее охвата, когда в ней участвуют не только отдельные государства, но даже целые континенты и почти весь мир, никак не отвечают узкие и незыблемые стратегические доктрины, а наоборот — чем шире охват войны, тем большая широта стратегической идеологии необходима для успешного руководства военными действиями.

Впрочем, история военного искусства показывает, что на стратегию как науку — больше чем на многие другие науки, — влияет социальная эволюция человечества и прогресс техники, причем это влияние всё более ускоряется в связи с ускорением темпа этой эволюции и прогресса. Поэтому, особенно за последнее время, происходят, от одной войны к другой, значительные изменения в стратегической идеологии, которые должны быть внимательно изучены и преподаны с кафедр высших военно-научных учреждений; в противном случае военачальники, не отличающиеся широтой взглядов, действуя в будущей войне по застарелым стратегическим доктринам, не будут в состоянии руководить военными действиями в полном согласии с современной военной обстановкой и извлекать из нее соответствующую пользу. К сожалению, это имело место в нашем стратегическом руководстве военными действиями во время 1 — й мировой войны, что в первую очередь следует приписать застарелости и косности стратегической идеологии, преподававшейся с кафедр нашей Академии Генерального штаба, о чем столь талантливо и авторитетно говорит в своих послевоенных трудах наш выдающийся военный ученый и писатель генерал и профессор Н.Н. Головин.

Впрочем, застарелость стратегической идеологии перед 1-й мировой войной может быть отмечена и в некоторых иностранных высших школах.

* * *

Для достижения страной высших степеней своего развития и благосостояния необходимо, чтобы ее правители неуклонно держались выработанного в согласии с ее социальными и экономическими интересами направления внешней политики, потому и называемой национальной или государственной.

Чрезвычайно в этом отношении поучительна — правда, на наш счет — политика Англии.

В течение последних 150 лет одним из элементов английской национальной политики — нигде не написанной, но имеющей столь же непоколебимую силу, как английские традиции или неписаная английская конституция, — было враждебное отношение к России.

Это враждебное отношение вытекало из сознания опасности для английских интересов усиления мощи России на континенте, и особенно на море в связи с выходом ее в бассейн Средиземного моря.

Этого враждебного отношения, передаваемого из поколения в поколение английских государственных деятелей, неуклонно держались в своей политике по отношению к России Кастельрэйт, Абердин, Дизраэли и, наконец Черчилль, даже в тех случаях, когда Англия, из соображений оппортунизма, заключала с Россией союз, дабы с ее помощью сокрушать других своих врагов.

* * *

Вопреки мнению Л.Н. Толстого, будто бы личность военачальников не имеет никакого значения на войне и что, помимо их воли результат военных действий является автоматическим следствием коллективной деятельности всех в них участвующих бойцов, 1-я мировая война, как, впрочем, и все войны в прошлом, ясно показывает, сколь решительно влияет на ход военных действий личность вождей, стоящих во главе вооруженных сил, чему яркими примерами служат личности великого князя Николая Николаевича и адмирала Колчака. А потому нельзя не прийти к заключению, что горе тому народу, во главе которого стоят правители, лишенные свойств, соответствующих их назначению, а счастливы те народы, которые умеют в роковой час своей исторической жизни выдвигать на руководящие посты людей, отвечающих по своим дарованиям и свойствам требованиям переживаемого страной опасного времени.

В современных же условиях всемирных и всеобъемлющих войн назначению верховного командования не может уже отвечать военачальник, обладающий одними только военными способностями и знаниями, как бы таковые ни были глубоки и совершенны; этому бесконечно ответственному назначению может удовлетворять лишь личность, обладающая, помимо всех военных дарований, обширными способностями государственного деятеля и дипломата при исключительных умственных способностях и широте взглядов. Такими личностями, в полной мере отвечающими требованиям, предъявляемым ныне Верховному Главнокомандующему, были: в 1-й мировой войне маршал Фош, во 2-й мировой войне генерал Эйзенхауэр.

Печатая свои краткие воспоминания о событиях, происходивших в Царской Ставке в конце февраля и в начале марта 1917 г., я должен оговориться, что эти воспоминания совершенно не претендуют на всесторонность и исчерпывающую полноту изложения всего того, что происходило в Ставке в эти дни.

Я делюсь с читателем только тем, чему я был свидетелем и что подтверждается сохранившимися у меня документами и моими того времени записями.

Некоторые из приводимых мною документов уже были опубликованы, однако, я полагаю, не лишним будет в настоящее время еще раз о них напомнить.

* * *

Вспоминая февральские и мартовские события, эту только что открывавшуюся новую и роковую страницу в жизни нашей Родины, я невольно мысленно переношусь туда, в Могилев на Днепре, в Могилев 1917 г., в Ставку Верховного Главнокомандующего.

И перед моим мысленным взором вновь проносится ураган минувших событий и встают тени ушедших в историю Императора Николая II и его начальника штаба Генерала М.В. Алексеева.

Я вспоминаю спокойное, приветливое лицо, серо-голубые глаза Императора, в которые я смотрел, встречая Его с рапортом у входа в Управление Генерал-квартирмейстера Ставки…

И я, как сейчас, вижу врезавшееся в мою память на всю жизнь, скорбное лицо Императора и крупные слезы, катившиеся по его щекам, когда он обходил встречавших его на вокзале офицеров Ставки, в момент прибытия из Пскова, после отречения…