26 мая 1919 года правительства Англии, Франции, США и Италии заявили, что готовы признать правительство Колчака, только если он проведет демократические выборы и признает права различных национальностей на самоопределение.

28 мая Высший совет Антанты (обращение подписали Вильсон, Клемансо, Ллойд Джордж) обещал оказать помощь правительству Колчака, «чтобы оно утвердилось в качестве правительства России, при условии получения четких гарантий, что цель этого правительства будет такой же, что и цели союзных правительств».

На фоне успехов армии Колчака американские власти заявили, что «готовы рассматривать его кабинет как правительство де-факто на подконтрольной ему территории». Условие — сразу после окончания боевых действий передать власть гражданским лицам и провести выборы в Учредительное собрание.

А вот британский премьер-министр Ллойд Джордж, как объяснили представителям Колчака, «не окончательно уверен в падении большевиков и не уверен в намерении русских национальных вождей установить в России демократический режим».

Генеральный консул США в Сибири Эрнест Ллойд Харрис говорил Колчаку:

— Я могу только приветствовать, что вы взяли власть в свои руки. При условии, конечно, что вы смотрите на свою власть как на временную, переходную. Основной вашей задачей является довести народ до того момента, когда он мог бы взять управление в свои руки, то есть выбрать правительство по своему вкусу.

Философ Николай Васильевич Устрялов, руководивший пресс-бюро адмирала, записывал в дневнике:

«Внутри усиливающееся злое чувство к союзникам за их равнодушие, за их невмешательство.

В сущности они, быть может, по-своему и правы — за чужой щекой зуб не болит, но, с другой стороны, когда болит зуб, нервы, как известно, сугубо расстроены. И естественно, ищешь врага».

Британский генерал Нокс, возражая против таких обвинений, говорил журналистам:

— Мы доставили в Сибирь сотни тысяч винтовок, сотни миллионов патронов, сотни орудий и тысячи пулеметов, несколько сот тысяч комплектов обмундирования и снаряжения. Каждый патрон, выстреленный русским солдатом в течение этого года в большевиков, сделан в Англии английскими рабочими из английского материала и доставлен во Владивосток английскими пароходами…

В реальности, когда Первая мировая закончилась, Антанта в принципе потеряла интерес к антибольшевистским силам как союзникам в войне с Германией. Помогала белым, но скорее по инерции.

В конце июля 1919 года американские представители посетили Колчака. Они пришли к выводу, что его армия деморализована, адмирала никто не поддерживает, правительство некомпетентно и коррумпировано. Побывавший в Омске американский посол в Токио Роланд Моррис пришел к выводу, что в окружении Колчака ведущую роль играют военные, а его правительство доверием не пользуется. Тем не менее посол предложил все-таки признать Колчака, оказать ему помощь деньгами, а японские войска на Дальнем Востоке заменить американскими. В любом случае этот совет пришел слишком поздно. Большевики наносили Колчаку одно поражение за другим.

Конечно же все зависело от военных успехов его армии. Пока счастье ему сопутствовало и он наступал, подчиненные называли его спасителем России, за границей именовали русским Джорджем Вашингтоном, да и сам Колчак ощущал себя героем! А когда ситуация на фронте ухудшилась и армия стала отступать, желание других стран признавать его правительство сильно поуменьшилось.

— Мы все еще ищем настоящее русское правительство, — осторожно заметил президент Вудро Вильсон. — То правительство, на которое мы делали ставку, бежит на восток.

Вопрос о признании правительства Колчака утратил свою актуальность.

У адмирала под ружьем находилось около ста тысяч человек. Теперь его солдаты не только отступали под давлением красных, но и просто разбегались. Стало ясно, что война идет к концу, и большинство предусмотрительно спешило занять место в лагере победителя. Солдаты сдавались в плен, а то и убивали перед этим своих командиров.

Но война была проиграна не только на фронте.

Николай Устрялов стал у Колчака руководителем пресс- бюро, но службу не любил: «Не будучи по характеру своему ни организатором, ни политиком-практиком, способным к этому „грязному ремеслу“, я и инстинктивно, и сознательно сторонился шумливой, неприглядно-честолюбивой толчеи вокруг государственного аппарата».

Он вспоминал, как проходили заседания Совета министров. Здание с белыми колоннами, зеркала в бронзе, стол, покрытый красным сукном. Давали чай с сахаром, а кому-то и с бутербродами. Но правительству нечего было предложить сибирякам!

«На каждом шагу, — писал Устрялов, — или бывшие люди царских времен, или падучие знаменитости революционной эпохи. И грустно становится, когда смотришь на них — нет, увы, это не новая Россия, это не будущее. Это — отживший старый мир, и ему не торжествовать победу. Это уходящее в вечность прошлое».

Примерно то же самое говорил генерал-лейтенант Константин Сахаров, который командовал у Колчака Восточным фронтом:

«Большой город кипел толпой здоровых, молодых чиновников, барахтался в кучах бумажного перепроизводства и совершенно не понимал того опасного и критического положения, к которому мы подошли».

Совершив военный переворот, адмирал отказался от демократических принципов, которые были альтернативой диктатуре большевиков. У диктатора Колчака не осталось никаких преимуществ перед большевистской диктатурой. И многие отшатнулись от белых. А чем одна тирания лучше другой?

Адмирал Колчак провозгласил:

«Гражданская война должна быть беспощадной. Я приказываю расстреливать всех пленных коммунистов. Или мы их перестреляем, или они нас. Так было в Англии во время Войны Алой и Белой розы, так неминуемо должно быть и у нас, и во всякой гражданской войне».

Колчак не верил в демократию, парламент, законы. Он верил только в силу. Но, как ни странно, у Колчака не было качеств диктатора. Он взял на себя ответственность, с которой не справился. Подчиненные ему генералы и атаманы вели себя как феодалы. Они грабили население, а ответственность нес Колчак. Его генералы устраивали жестокие расправы. Обирали крестьян.

Барон Алексей Павлович Будберг, военный министр Колчака, записал в дневнике:

«Население ненавидит так же, как ненавидело комиссаров, если не больше… Мальчики думают, что если они убили и замучили несколько сотен и тысяч большевиков и замордовали некоторое количество комиссаров, то сделали этим великое дело, нанесли большевизму решительный удар. Мальчики не понимают, что если они без разбора и удержа насильничают, порют, грабят, мучают и убивают, то этим они насаждают такую ненависть к представляемой ими власти, что большевики могут только радоваться наличию столь старательных для них сотрудников».

Ставка на избыточную жестокость не принесла адмиралу успеха. Реквизиция продовольствия и насильственная мобилизация в армию, аресты, порки, расстрелы настроили крестьян против Белого движения и предопределили поражение Колчака.