– Не очень нам доверяют, – сказал он. – Что делать будем? Искать дальше?

Ордоньес в дом не заходил, с обнаженным мечом в руке зорко всматривался в пространство за деревьями.

– Сперва осмотрим все дома, – сказал я. – Ничего не трогать! Мы не пираты.

Ордоньес быстро посмотрел на меня и сказал очень-очень серьезно:

– Да, мы уже графья и бароны.

Мне показалось, он подавил усмешку. Торкилстон кивнул, лицо очень серьезное.

– Да, сэр, Ричард. Как скажете, ваша светлость.

Ордоньес подавил усмешку, преданный рыцарь предельной почтительностью подчеркивает всякий раз дистанцию между ними и мной, это на случай, если бывший пират вздумает командовать.

Бобик в нетерпении подпрыгивал, Торкилстон забежал вперед и услужливо распахнул передо мной дверь.

– Прошу вас, Ваша светлость.

Во дворе Ордоньес присматривался, какую из разбегающихся кур ухватить, привычка – вторая натура, я вошел в дом, Бобик метнулся следом.

В бедно обставленной комнате на кровати среди тряпья лежит, бессильно раскинув руки, мужчина с изможденным лицом и белыми, как снег, волосами. Глаза воспаленные, грудь и живот замотаны тряпками. Кровь уже засохла коричневыми пятнами, а ноздри уловили гадостный запах гниения.

– Что случилось? – спросил я.

– А не все равно? – ответил он слабым голосом.

– Я христианин, – произнес я с достоинством, – а христианину не все равно, что делается на свете. Он все должен переделать по-своему…

Я опустил ладонь на его плечо, запах как будто стал еще сильнее, я сосредоточился и сказал громко:

– Во имя Господа!

Он смотрел на меня неподвижно и насмешливо, сильный человек, уверен, что смотрит в лицо смерти. Торкилстон подошел ближе, всмотрелся в его быстро розовеющее лицо.

– Ему уже лучше?

– Думаю, – сказал я, – да. Посмотри, что у него было.

Торкилстон бесцеремонно отбросил одеяло, живот больного неумело перевязан, но хозяин сам уже с недоверчивым лицом начал ощупывать свою рану, затем вместе с Торкилстоном стали наперегонки срывать повязки.

На животе вспухшие безобразные шрамы, красные, как протухшее мясо, Бобик презрительно чихнул и отступил к двери.

Мерзкий запах гнили начал медленно улетучиваться.

– Было нагноение, – определил Торкилстон деловито. – Наверное, коза боднула.

Мужчина сказал хрипло:

– Не коза, а дикий кабан… размером с теленка. Но я его завалил. Кто вы?.. И что это за чудовищная собака? Она похожа на Адского Пса из древних легенд…

– Адские Псы, – объяснил я высокомерно, – ей на завтрак, как мыши. Ты можешь встать. Мы ваши соседи. Из королевства Сен-Мари, что по ту сторону Зуба Сатаны. Если выйдешь из дома, увидешь в море наш корабль.

Он наконец оторвал взгляд от Бобика и спросил недоверчиво:

– Вы приплыли с той стороны Рога Сатаны?

– Да, – ответил я, – мы его называем Зубом.

– Вы не пираты?

– Пиратов мы топим без дискуссий о правах человека, – объяснил я.

– Но пираты…

– Просто пираты, – прервал я. – А мы – гуманисты.

Торкилстон добавил:

– Из гуманности топим.

Раненый медленно поднялся, все еще не сводя с нас настороженного и недоверчивого взгляда.

– Трудно поверить…

– Когда-то это должно было случиться, – объяснил я. – Могли раньше построить большие корабли вы, но успели раньше мы. Во всяком случае, приплыли первыми чисто по-соседски мы. С самыми дружескими и мирными намерениями.

Торкилстон подсказал почтительно:

– Сэр Ричард, может быть, он скажет своим, чтобы не прятались?

– Пусть сперва увидит наш корабль, – ответил я. – Тебя как зовут?

– Жак, ваша милость…

– Выйди на улицу, Жак, – велел я. – Посмотри в сторону моря обеими гляделками!.. Будут вопросы, спрашивай.

Хватаясь за стены, он вышел из дома. Мы выбрались следом, Бобик посмотрел на чужака с презрением и отвернулся. Торкилстон заулыбался, очень довольный, глядя, как у Жака отвисает нижняя челюсть при виде огромного корабля вблизи берега. Даже со спущенными парусами он громаден, величественен, прекрасен, и, понятно, пираты не показывались на таких красавцах.

Я сказал благожелательно:

– Можешь крикнуть своим, что прячутся вон там в лесу, что мы не враги. А можешь, если все еще не доверяешь, не звать их. В какую сторону ваша столица?

– И как далеко? – уточнил Торкилстон.

Подошел Ордоньес, добавил деловито:

– И где дорога?

Жак все не мог оторвать зачарованного взгляда от величественного корабля, прошептал медленно:

– Да, это королевский корабль… Корабль-король!.. Столица? Это Флоренж?

– Мы не знаем, – объяснил я, – как называется ваша столица. Мы хоть и рядом, но каждый по свою сторону стены. Если Флоренж, то Флоренж. Если не знаешь, то где ближайший город? Мы сами там все расспросим.

Он наконец повернулся к нам, лицо все еще горит, и с тем же блеском в глазах сказал:

– Как раз я и знаю. Все остальные – простые рыбаки. Ничего, кроме этого берега, не видели. А я сам пришел… из Флоренжа.

Торкилстон сказал понимающе:

– Бежал?

Жак с неохотой кивнул.

– Можно сказать и так.

– Вор?

– Нет, просто поссорился с очень знатными.

– Из-за чего? – спросил Торкилстон.

Я вмешался:

– Сэр Торкилстон, ваша юрисдикция начальника городской охраны не простирается на эти земли.

Жак спросил с интересом:

– Он начальник городской охраны?

– Еще и военный комендант города, – сказал я. – Но это там. Здесь он просто гость.

Жак переводил взгляд с него на меня, глаза очень внимательные, покачал головой.

– И что его заставило… Вы?.. Нет, вам это не нужно… Он сам решил не оставлять вас в чужих землях?

Торкилстон сердито засопел.

– Ты слишком проницателен для рыбака, – проворчал он. – Но если бы знал сэра Ричарда, как знаю я, не задавал бы дурных вопросов. Будь я королем, и то пошел бы за ним!

Жак оглянулся на лес, снова посмотрел на меня и Торкилстона.

– С вашего разрешения схожу к… односельчанам. Возможно, кто-то решится вернуться до того, как уйдете. А потом я сам мог бы провести вас к столице.

Торкилстон кивнул, но Ордоньес сказал недовольно: