– О. – Она тает, словно масло на солнце. – Окей, я поеду.

***

Сабрина остается верна своему слову и появляется у меня около двух часов на следующий день. Когда она выходит из машины, ее чуть не сметает матрас, который Логан и Фитци втягивают в грузовик. Тут царит хаос.

Я увожу ее от греха подальше и целую прямо в губы.

– Привет, дорогая. Спасибо, что пришла.

Ее щеки вспыхивают, когда она понимает, что Ханна и Грейс стоят прямо за мной и видели поцелуй. Меня не волновало бы, даже если бы они целый час наблюдали, как мы трахаемся у этой чертовой стены. Сабрина выгладит такой красивой в своем голубом сарафане с цветочным принтом, с темными волосами, собранными на затылке в хвост. Последнюю пару месяцев ее щеки постоянно розовые, придают ей это характерное для беременных свечение.

– Привет, – говорит она странно робким голосом.

Я представляю ее девушкам. Они тепло приветствуют Сабрину, и она отвечает взаимностью. Очевидно, она уже знает Ханну по закусочной, а у Грейс есть милая привычка болтать, когда она нервничает, так что подруга начинает шептать Сабрине что-то на ухо еще до того, как заканчивается формальное представление их друг другу.

– Хочешь пить? – предлагаю я, ведя ее в кухню. Ханна и Грейс идут за нами.

– Нет, не надо. Просто дай мне работу.

– Мы все равно собирались сделать перерыв. Фитци пришел на час раньше запланированного и должен уйти через час, так что мы уже вынесли из моей комнаты всю мебель. Все, что осталось, – достать вещи из гардероба и ящиков. – Я слегка подталкиваю ее к стулу. – Сядь. Вода пойдет?

– Конечно.

Ханна и Грейс присоединяются к ней за столом, и от меня не ускользает, как они бросают мимолетные взгляды на живот Сабрины. Она явно беременна, но живот еще далек от размеров арбуза. Сейчас он где-то с футбольный мяч.

Как бы там ни было, в этом животе моя дочь, и каждый раз, как я думаю об этом, меня наполняет гордость. Моя дочь. Боже, жизнь – странная, непредсказуемая и чертовски потрясающая штука.

– Как ты себя чувствуешь? – спрашивает Сабрину Ханна. – Тебе все так же плохо по утрам?

– Нет, это прекратилось пару месяцев назад. Теперь я просто уставшая и голодная, и мне постоянно хочется в туалет. О, а также все сложнее и сложнее становится разглядеть собственные ноги. Но это, наверное, к лучшему, потому как мне кажется, что они опухли вдвое.

– Ох, это неприятно, – сочувственно говорит Грейс. – Но по крайней мере ты получишь очаровательное, пухленькое чудо за всю свою боль и страдания. Это достойная награда, так ведь?

– Ха! – Сабрина ухмыляется. – Как насчет того, чтобы позвонить тебе в три утра, когда мое пухленькое чудо будет орать, надрываясь? Думаешь, тогда ты скажешь мне, что это достойная награда.

Ханна прыскает.

– Она тебя поймала, Грейс.

Я вручаю Сабрине стакан воды и облокачиваюсь на кухонный стол, улыбаясь тому, как девчонки продолжают шутить о «чудесных» вещах, которые ждут нас с Сабриной: недосып, смена подгузников, колики, режущиеся зубы.

Честно говоря, ничто из этого не пугает меня. Если много трудишься ради чего-то, разве не чувствуешь потом истинное удовлетворение?

К кухне приближаются звуки шагов. Входит Гаррет, стирая со лба пот. Когда он видит Сабрину, его лицо озаряется.

– О, хорошо, что ты тут. Погоди, мне нужно кое-что взять.

Через минуту мы слышим на лестнице громкие шаги, а она оборачивается ко мне, словно спрашивая: «Он говорил со мной?».

Ханна приглаживает рукой волосы и бросает на меня умоляющий взгляд.

– Просто помни, что он твой лучший друг, окей?

Звучит зловеще.

Когда Гаррет возвращается, в руках у него блокнот и ручка, которые он кладет на стол, садясь напротив Сабрины.

– Так, – говорит он, поворачиваясь ко мне, – присядь. Это важно.

Теперь я сильно озадачен. Отстраненное выражение на лице Ханны не помогает разобраться в происходящем.

Как только я сажусь рядом с Сабриной, Гаррет открывает блокнот с очень деловым видом.

– Окей. Давайте пробежимся по именам.

Сабрина поднимает бровь, глядя на меня. Я пожимаю плечами, поскольку действительно не знаю, что, черт возьми, он хочет сказать.

– Я составил длинный список. Думаю, вам наверняка понравятся эти… – он бросает взгляд на страницу и тут же мрачнеет: – А, дерьмо. Мы не можем использовать мужские имена.

– Постой, – хмуря брови, Сабрина выставляет руку вперед, останавливая его: – Ты выбираешь имена для нашего ребенка?

Он кивает, с деловым видом листая страницы.

Мама моего ребенка смотрит на меня в изумлении. Я снова пожимаю плечами.

– Просто из любопытства: какие были мужские имена? – невинно спрашивает Грейс, явно борясь с улыбкой.

Его лицо снова светлеет.

– Ну, первым в списке шло «Гаррет».

Я фыркаю достаточно громко, так, что вода в стакане Сабрины покачнулась.

– Ага, – говорю я, подыгрывая. – А на втором месте?

– Грэхем.

Ханна вздыхает.

– Но все нормально. У меня есть несколько офигительных женских имен. – Он кладет свою ручку на блокнот, смотрит нам в глаза и произносит два слога, – Гиги.

Челюсть у меня падает.

– Ты шутишь? Я не назову свою дочь Гиги.

Сабрина заинтригована.

– Почему Гиги? – интересуется она.

Ханна снова вздыхает.

Внезапно у меня в голове что-то щелкает. Твою ж мать.

– Г. Г., – бормочу я Сабрине. – Гаррет Грэхем.

С секунду она молчит, а затем разражается смехом, вызывая хихиканье у Грейс и в конце концов у Ханны, которая все качает головой, глядя на своего парня.

– Что? – оправдывается Гаррет. – Крестный имеет право голоса в выборе имени. Так написано в инструкции.

– Какой еще инструкции? – смеется Ханна. – Инструкции создаются по ходу дела!

– И что?

– Кроме того, тебя еще не назначили крестным, – подчеркиваю я с ухмылкой как раз в тот момент, когда на кухню входят Фитци и Логан. Я тыкаю пальцем в Логана. – Этот придурок все еще в игре.

– На самом деле… – Гаррет сияет, глядя на нас, – Логан сошел с дистанции.

Я резко поворачиваюсь на стуле к нашему товарищу по команде.

– С каких это пор?

Лицо Логана тут же становится непроницаемым.

– Я решил выйти из игры, – бормочет он. – Это большая ответственность.

Гаррет громко фыркает.