Я прижимаюсь к его мокрому от пота телу. Этого будет достаточно. Всего, что он сможет дать, будет достаточно. Я не стану просить о большем.

– О чем вы шептались тогда с доктором? – наконец спрашиваю я.

Он коротко смеется.

– Об этом.

– Об этом?

– Именно. – Он тянется под одеяло и покручивает один из моих сосков. – Спросил ее, можно ли нам заниматься сексом.

Я удивленно смотрю на него.

– Ты спрашивал у нашей акушерки разрешения трахнуть меня?

– Хотел убедиться, что это не повредит ребенку, – протестует он. – Черт побери, извини, что был заботливым отцом.

Я не могу не улыбнуться.

Мы оба недовольно ворчим, когда звонит телефон Такера. Он нехотя свешивается с дивана в поисках своих брюк. Вытаскивает телефон и, когда снова устраивается рядом со мной, проводит пальцем по экрану.

Из любопытства… ну ладно, из желания всюду сунуть свой нос я заглядываю в экран.

И издаю крик ужаса.

Резко подскочив на диване, я выхватываю телефон из руки Такера.

– О боже! – визжу я. – Что это?

28

Такер

Я знаю, что не должен смеяться. Мать моего ребенка расстроена. Последнее, что мне стоит делать, так это смеяться над ней, но потрясенное выражение ее лица бесценно.

– Такер! – она толкает меня в плечо. – Прекрати смеяться и скажи мне, что это за чертовщина.

Я бросаю взгляд на фото и снова не могу удержаться.

– Это успокаивающий… – с трудом произношу я.

Сабрина опять пихает меня.

– Логан, – задыхаюсь я. – Он сделал это для малыша. Это успокаивающий тест.

– Клянусь богом, Так, если ты не начнешь говорить внятно, я пошлю это фото полиции и скажу им, что стала жертвой маньяка.

Я захожусь смехом.

– Такер!

Все еще задыхаясь от смеха, я с трудом сажусь и выпрямляюсь. Захожусь в кашле, а затем смотрю на тряпичное существо на экране.

Думаю, это должен был быть мишка Тедди, но, видимо, в процессе что-то пошло не так. Стежки как будто из фильмов Тима Бертона. Один глаз сделан из пуговицы, другой, словно из фильмов о серийных убийцах, нашит буквой «Х» черными лентами. Сбоку на голове недостает куска меха, а лапы – разные по размеру.

Под фото Логан написал:

Грейс думает, это напугает малыша. Она ведь ошибается, да?

Нет, не ошибается.

– Зачем Логан сделал это для нас? – требовательно спрашивает Сабрина.

Я фыркаю.

– Он претендует на роль крестного отца.

– Выражайся яснее!

Подавляя еще один приступ смеха, я спешно поясняю:

– Он и Гаррет – оба хотят быть крестными нашего ребенка. Я случайно глупо пошутил о том, что заставлю их побороться за этот титул, и они сочли идею отличной. Так что теперь они соревнуются.

Сабрина поднимает бровь.

– А ты, вообще, думал, что, может, я никого из них не хочу видеть в роли крестного?

– Конечно. Я думал, мы поговорим об этом когда-нибудь, но, уверен, Гаррет и Ханна будут прекрасными крестными.

– Они должны будут отвоевать это право у Хоуп и Карин. Но ты уже сбросил Логана со счетов?

Мой взгляд снова устремляется в телефон.

– Хм, да.

Она наконец улыбается.

– Окей. И как устроено это соревнование?

Я вздыхаю.

– Все сложно, как бы глупо это ни звучало.

– Твой ответ меня ничуть не удивляет, – радостно говорит она.

– Есть пять… ну, не знаю, критериев. В каждом демонстрируется важный родительский навык. – Боже, поверить не могу, что говорю все это: Логан объяснил мне правила, и теперь я чувствую, будто одобряю безумие затеи, повторяя сейчас его слова.

Сабрина тем не менее смотрит зачарованно.

– Какие критерии?

Я сканирую память.

– Способность успокаивать. Помощь в чрезвычайных ситуациях. Надежная поддержка. Хм… материальная обеспеченность. И… дерьмо, не могу вспомнить последний.

– Как купленная мягкая игрушка может характеризовать способность успокаивать?

– Купленная? Дорогая, это существо сделано своими руками. Они купили эти наборы «сшей мягкую игрушку сам».

Челюсть у нее едва не падает на пол.

– О боже. Вот это… целеустремленность.

– Они хоккеисты. Целеустремленность у нас в крови.

– Как они узнают, кто выиграл? У них есть призовые очки?

– Я должен выбрать победителя в каждой категории. – Очевидно, потому, что мои друзья ненавидят меня, заставляя выбирать.

– И они показывали копии своих налоговых деклараций, чтобы определить, кто выиграл в финансах? – сухо спрашивает она.

– Нет. Но тут ничья, потому что они оба будут играть в профессиональных командах. То же с надежной поддержкой, я никогда не стану выбирать между Ханной и Грейс. Я слишком дорожу своими яйцами.

Она фыркает.

– Так что покажет этот тест?

– Если только Гаррет не сошьет что-то еще более кошмарное, чем это, – я постукиваю по экрану, – то, почти уверен, он победит.

– Твои друзья чертовски странные, Такер. Ты ведь знаешь это?

– Прекрасно знаю. – Я медлю мгновение. – Слушай, ты работаешь завтра на почте?

– Нет. А что?

– Надеялся, что ты приедешь ко мне и поможешь упаковать вещи. Там будут парни. И Ханна с Грейс, может быть, Элли. Я арендовал фургон, поэтому все будут помогать мне грузить мебель, которую я заберу с собой, – объясняю я и спешу добавить: – Конечно, я не позволю тебе поднимать ничего тяжелого, но подумал, что ты можешь помочь с легкими вещами, вроде одежды. Мы заказали пиццу, так что будет еда… – Я дал слову «еда» соблазнительно повиснуть в воздухе, поскольку знаю, какой ненасытный у нее в последнее время аппетит.

Но Сабрина с неохотой морщит лоб.

– Уверен, что они будут не против меня там?

– Разумеется, нет. Они правда хотят с тобой познакомиться. Уэлси как-то говорила, как ее расстраивает то, что ты никогда не приходишь.

– Уэлси? – безучастно переспрашивает она.

– Ханна. Ее фамилия – Уэлс, так что Гаррет прозвал ее Уэлси. – И вдруг меня начинает беспокоить то, что я был с Сабриной с самой зимы, а она едва ли знает что-то о моих ближайших друзьях.

– Не знаю, Так…

– Пожалуйста. – Я улыбаюсь ей самой лучшей из своих умоляющих улыбок. – Это бы так много значило для меня.