– На тебе очень удобно, – сказал он.

– На это я и надеялась.

Одной рукой я ласково погладила его по скуле, спустившись к затылку и обратно. Другой взяла рукопись Доун. Тихо откашлялась… и начала читать вслух. Если Нолан и удивился, то виду не подал. Краем глаза я видела, что он поднял на меня взгляд, а его улыбка стала чуть шире.

Через некоторое время раздался топот собачьих лап по деревянному полу, и в дверях гостиной появился Бин. Он медленно приблизился с однозначно скептичным взглядом, но потом обнюхал меня и наконец улегся возле дивана. Я не стала сильно обнадеживаться, но втайне обрадовалась такому прогрессу.

Волосы Нолана щекотали мне бедра, пока его тело постепенно расслаблялось, а голова у меня на коленях становилась все тяжелее. Я продолжала гладить его. Чем дольше я читала, тем глубже и равномернее он дышал.

Когда, дойдя примерно до половины страниц, я сделала короткую паузу и опустила взгляд, глаза у него были закрыты, а выражение лица расслабилось. Однако стоило мне решить, что он уснул, как Нолан поднял руку и накрыл мою ладонь.

– Спасибо, – произнес он хриплым голосом.

Я убрала прядь волос с его лба, искренне надеясь, что он позволит мне чаще бывать с ним рядом. Потому что ничего более прекрасного я не могла себе представить.

Вернувшись в понедельник домой после университета, я резко остановилась в нескольких метрах перед дверью дома.

На крыльце сидел Стенли. Одет он был в синий комбинезон, как будто работал в своей мастерской, а потом сразу приехал сюда. При виде меня он быстро встал и разгладил штаны. Я поправила ремешок сумки на плече и медленно подошла к нему.

– Эверли, рад тебя видеть, – сказал он и сделал шаг вперед.

– Привет, Стенли.

Похоже, он сомневался, обнять меня или нет, так что я приняла решение за него и протянула руку. Когда он ее пожал, оказалось, что кожа у него просто ледяная.

– Давно ты здесь? – спросила я.

– Не очень, – ответил он. – Не хочешь немножко со мной прогуляться?

Мне очень хотелось отказаться, потому что я слишком хорошо себе представляла, зачем он здесь.

– Тебя мама прислала? – спросила я.

Он покачал головой:

– Я сегодня встречаюсь с Доун и подумал, что могу заглянуть и к тебе. Так что… погуляем немного?

Я кивнула, хотя ничего сейчас не желала сильнее, чем подняться наверх, в тепло.

Стенли спрятал обе руки в карманах комбинезона, и мы вместе вышли из жилого квартала, направившись вперед по одной из пешеходных троп.

– Доун так часто со мной гуляла, – в какой-то момент начал он. – Мне уже кажется, что я изучил Вудсхилл как свои пять пальцев.

Я понятия не имела, что на это ответить. У меня никогда не создавалось впечатления, что у нас со Стенли много общего, и я не могла предугадать, в какую сторону повернется этот разговор. Поэтому молчала.

– Как у тебя дела в университете? И на работе? – тут же поинтересовался он, и я озадаченно покосилась на него.

– Ты серьезно приехал сюда, чтобы спросить об этом?

Стенли смотрел прямо перед собой.

– Знаю, до сих пор мы с тобой не проводили много времени вдвоем, и я подумал, что можно это изменить. Все-таки мы с твоей мамой на этой неделе съезжаемся.

А вот без этого напоминания я действительно могла бы обойтись. Теперь из головы не уходили мысли о том, что я больше не смогу вернуться домой и что отношения с мамой безнадежно испорчены. Помимо прочего, это заставило меня подумать о папе, а всякий раз, когда я это делала, вновь ощущала его руки на шее и слышала его рык в ушах. Ненадолго зажмурившись, я попыталась задвинуть подальше эти воспоминания и вместо этого сосредоточиться на том, что меня окружало. Мы неспешно приближались к озеру, вокруг которого я иногда бегала. Под подошвами захрустели камушки, а от дыхания перед лицом образовывались маленькие облачка.

– После того как меня бросила жена, я чертовски злился. Я больше никому не доверял. Я был убежден, что любая другая женщина уйдет от меня так же, как когда-то поступила мать Доун, – произнес Стенли.

Я вздохнула. Мило, что он старается сгладить углы между мной и мамой, но наши ситуации не имели ничего общего. Его жена не обращалась с ним плохо. Он переживал, когда его бросили. Для нас же папин уход был лучшим, что только могло случиться.

– Сегодня я просто хотел тебе сказать, что никогда не поступлю с вами так, как поступил твой отец.

Я застыла посреди дорожки и уставилась на Стенли.

– Что? – прохрипела я.

Он повернулся и тепло на меня посмотрел.

– Я никогда не поступлю с вами так, как поступил твой отец.

– Мама говорила с тобой об этом? – Голос у меня дрожал, и это никак не было связано с минусовой температурой на улице.

Стенли кивнул с серьезным видом:

– Она все мне рассказала.

Не в силах поверить, я замотала головой, а его задумчивый взгляд встретился с моим.

– А… Доун тоже в курсе?

– Нет. Можешь рассказать ей об этом сама, когда почувствуешь, что готова.

Я не знала, что сказать. Мысли путались.

Стенли кивнул вперед, чтобы мы пошли дальше.

– То, что сделал с вами твой отец, ужасно, и мне бы очень хотелось это исправить. К сожалению, это невозможно, как бы сильно я того ни желал. Я могу лишь пообещать тебе всегда быть рядом с вами, что бы ни происходило.

У меня что-то сжалось в горле. Холодный ветер обжигал глаза, и я ощутила, как в них начали собираться слезы.

– А она рассказала тебе, что снова пустила папу в нашу жизнь? – спросила я некоторое время спустя. – Что он недавно приходил, когда я туда приезжала?

Теперь замер уже Стенли, но совсем ненадолго, потом он опять пошел рядом со мной.

Судя по выражению лица, об этом он не знал.

– Кажется, на самом деле тебе не обо всем известно, – пробормотала я.

Ему потребовалась минута, чтобы вновь взять себя в руки.

– Поэтому ты не захотела помогать с переездом? – в итоге спросил он.

Я коротко кивнула:

– Я не могу вернуться, пока существует вероятность, что он опять придет.

Стенли долго молчал, мы продолжали идти. Через какое-то время показались несколько скамеек и он указал на одну из них. Я присела рядом с ним. Стенли все еще был поглощен своими мыслями и не сводил глаз с озера.

В какой-то момент он повернулся ко мне:

– Нет и не будет ничего, что могло бы разлучить нас с Морин. Я никогда не допущу, чтобы кто-то сделал больно ей или тебе.