убежища омерзительный мир. Тот озлобленный и перепуганный мальчик давно вырос, но его шкаф никуда не исчез. Я снова внутри. Снова один на один с неизвестностью.

Опять смотрю на часы. Сглатываю пересохшим горлом.

Осталась минута.

Сердечная мышца работает на полную мощь, гулкими ударами молотя в грудную клетку. Мне кажется, я давно не был так сосредоточен, как сейчас. Разум словно очистился от лишнего хлама. Сковывающая боль разжала тиски, позволяя мозгу мыслить четко и ясно, сводя расчеты множества вероятностей к единственному результату.

Сегодня все закончится.

Двенадцать секунд… Десять…

Легкие горят от нехватки кислорода.

Три… Две… Одна.

Я делаю глубокий вдох, осознав, что не дышал последние шестьдесят секунд.

В глубине квартиры раздается звонок. Сполоснув руки, я уверенно направляюсь в прихожую. Слышу еще одну трель и следом настойчивый стук. Никаких выломанных дверей и военных с автоматами. Я отпираю замок сам, впуская троих мужчин, одетых в строгие черные костюмы. Они похожи на одинаковых агентов Матрицы, призванных защищать существующую систему. Все пробудившиеся нарушители должны быть ликвидированы или перепрошиты. Я следующий после многих других, но далеко не последний.

— Коулман Мердер? Вам придется пройти с нами, — произносит один из агентов. Он не спрашивает. Это требование, обязательное к исполнению.

Я говорю, что мне нужно взять необходимые вещи и, развернувшись к визитерам спиной, без спешки иду в спальню. За спиной ожидаемо раздаются тяжелые шаги надзирателей. Двое пристально наблюдают с порога за тем, как я складываю в сумку ноутбук и другие гаджеты. Они все равно их заберут. По сути, я облегчаю задачу этим суровым немногословным парням.

— Здесь все, что вам нужно, — говорю я, передавая сумку тому, кто стоит ближе. Он молча сверлит меня тяжелым взглядом, после чего заглядывает внутрь. Я говорю, что во внутреннем кармане сумки лежит револьвер, на который у меня нет лицензии. Я говорю, что в нем всего одна пуля, и сожалею, что не зарядил всю обойму. Я говорю, что с удовольствием расстрелял бы их всех. Я говорю, что они тупые бараны, потому что просрали кучу времени, и у них на меня ничего нет. Я говорю, что они облажались и удовлетворенно улыбаюсь.

— Теперь мы можем идти, — говорю я и, сунув руки в карманы спортивных штанов, следую за широкими спинами черных костюмов.

Мы спускаемся вниз на лифте. Как я и подозревал, никого не интересует, куда делись две женщины и долговязый парень с мешком денег. Основная цель достигнута. Объект захвачен без единого выстрела. Я даже разочарован, что не попытался усложнить им задачу. Одна пуля все-таки была…

Двери лифта раскрываются, и мы выходим. Двое агентов спереди. Один сзади. Это стандартный протокол на случай, если я решу бежать. В действительности безмолвным стражам системы очевидно, что попытки сопротивления с моей стороны не будет. Мне не нравится их выдрессированная уверенность. Я говорю, что им стоило надеть на меня наручники, потому что знаю, куда бить, чтобы мгновенно вырубить любого подготовленного бойца.

Они никак не реагируют, не задают вопросов, сопровождая меня в гробовом молчании. У этих ребят стальная выдержка, и я невольно проникаюсь к ним уважением.

Оказавшись на улице, я щурюсь от слепящих лучей рассветного солнца, отражающихся в окнах стоящей напротив высотки. В воздухе почти не чувствуется смога и вони от переполненных мусорных баков. Легкий ветер обволакивает меня сухим теплом, и если закрыть глаза, то можно без труда представить, что я встречаю свой последний рассвет в пустыне. Странно, что я думаю об этом сейчас. Оказывается, можно скучать даже по тому, что ты ненавидел. Сжав свои пальцы, я вспоминаю, что всего несколько минут назад они прикасались к нежной коже Пикси, и начинаю скучать по тому, что смертельно любил.

Подняв голову, я смотрю в светлеющее небо, и его удивительный серебристо-голубой оттенок рисует перед внутренним взором светящиеся глаза ангела в день нашей свадьбы.

«Возможно, завтра для «нас» никогда не наступит. Но сегодня я буду с тобой…»

Она увековечила свою клятву на теле, как подтверждение того, что ни одно «сегодня» не может длиться вечно. Чтобы мы ни делали, как бы отчаянно ни пытались задержаться в своем «сейчас», с какой скоростью бы ни бежали от неминуемого заката, «завтра» все равно наступит, даже если в нем больше никогда не будет «нас».

— Сегодня прекрасный день, — говорю я, резко остановившись. Один из сопровождающих оглядывается через плечо и смотрит на меня, как на полного кретина. Я невозмутимо ухмыляюсь и делаю шаг вперед.

Скрипнув шинами, перед нами тормозит тонированный Мерседес. Черный костюм открывает заднюю дверцу, приказывая мне садиться. Я прошу дать мне пару секунд и оборачиваюсь на подсвеченные золотом окна.

— Сейчас, — говорю я, глядя прямо в прицел снайпера, меньше, чем за секунду вычислив его расположение.

Мне даже кажется, что я слышу звук спускового механизма и свист выпущенной пули. А потом толчок в грудь, почти безболезненный, но оставляющий после себя стремительно распространяющийся по телу холод. Падая на колени, я все еще щурюсь от яркого света, но уже не вижу. Звуки гаснут, оставляя только раскрытые ледяные объятия темноты, предлагающей мне последнее убежище…

Сегодня все закончится.

Я знал, что это случится.

Множество вероятностей сошлись здесь и сейчас, подтверждая единственно-верный результат глухим ударом моей головы об асфальт.

Я буду ждать тебя, ангел…

Глава 16

4 года спустя, Цюрих, Швейцария

Анджелина

Мое идеальное утро состоит из пробежки по набережной реки Лиммат, протеинового завтрака и пары глав хорошей книги. То, что нужно перед началом насыщенного рабочего дня. С восьми до пяти я нахожусь в офисе и зачастую задерживаюсь там допоздна — несмотря на то, что в компании «Майкрософт» разрешено работать удаленно.

Но я не могу сидеть дома.

Не хочу оставаться наедине с собой в оглушительной тишине.

Мне необходимо присутствие людей, иначе я снова дойду до того дна, от которого меня так долго отскребали родители и сестры.

Впрочем, дверь в прошлое давно закрыта. И я улыбаюсь новому дню, щурясь от лучей весеннего солнца, беспощадно бьющего меня по глазам.

Папарацци иногда находят меня даже в Швейцарии. Скорее редко, чем часто. Должно быть, в те времена, когда им надоедает приглядывать за другими Европейскими аристократами, каковой я не являюсь. Таблоиды пестрят скучными заголовками: «Принцесса небольшого восточного государства Анмар стала офисным планктоном», «Князь Гримальди снова замечен в компании Анджелины Саадат», «Князь и дочь шейха посетили кабаре в Париже» и прочие дешевые заметки со смазанными фотографиями. С нетерпением жду, когда одна из Великобританских герцогинь