— Времени привести в порядок нет, какая жалость. Слишком срочное дело…

В таком виде мы и предстали перед начальством. Еле нашли транспорт для перевозки героев, никто нас и близко не хотел подпускать.

Пока мы проезжали остров, я заметил сменившийся на имперский пост на мосту и улицы, тоже патрулирующиеся нашими. Ганза, похоже, потеряла свою независимость и теперь её обыскивали храмовники.

— Теперь не отмажутся, — довольно прокомментировал Глеб, наблюдая группу инквизиторов у городской ратуши. — А хорошо бахнули!

С этим не были согласны ни настоятель, ни великий магистр. Колобок и старик единодушно возмущались способами монаха решать международные конфликты. Эдуард даже не стал зацикливаться на испорченном ковре, который мы заляпали в грязи, явившись отчитываться.

Мне такой маневр командования, как сначала хорошенько наорать, был хорошо знаком, так что я выслушивал всё с каменным лицом, как и Глеб. А вот остальные виновато опускали глаза, только Ростовский поджимал губы, но молчал, видя что и мы не возражаем.

— Вы разрушили половину острова! — осуждал нас настоятель, сотрясая какими-то уже сильно потрепанными бумагами.

— Никак не могу присвоить все заслуги исключительно нам, — монотонно отвечал монах. — Это была совместная операция с имперцами. И ни один жилой дом или памятник архитектуры не пострадал.

— А памятник? Памятник, — Эдуард заглянул в бумаги, — Генриху Основателю, императору Священной Римской империи, кто сломал?

Я вспомнил, что это как раз та статуя на центральной площади, которая каким-то чудесным способом была разрушена, причем очень аккуратно и точечно. Так, что это не помешало открытию рынка утром.

— Случайность, — развел руками Глеб. — Ошиблись выходом, ганзейцы там запутали всё. И вообще, император у нас только один!

Против такого аргумента спорить никто не осмелился. Карл шумно выдохнул, сменив позу, и великий магистр поморщился от пивного аромата, тут же заполнившего приемную настоятеля.

— Так, пока свободны, — старик помахал перед лицом рукой и поправил сбившуюся набок бороду. — О том, как вас… для вас это всё закончится, поговорим позже, защитники. И из обители до тех пор ни ногой!

Нас отправили отсыпаться, но Глеба попросили остаться. Монах, впрочем, был нездорово бодрым, в отличие от нас. Глаза закрывались сами собой, после бурной ночи, плотного завтрака и нескольких бочонков отменного пива.

Сопровождал нас сам начальник службы безопасности, счастливо ухмыляясь. Мужик ничего не говорил, но явно был рад, что мы разнесли ганзейское гнездо подчистую. В общие помещения нас не пустили, сразу отведя в дальний корпус с апартаментами для особых гостей. Там обнаружилась и чистая одежда, в которую мы переоделись после долгого горячего душа.

Обсуждать подвиги сил не было, поэтому мы разбрелись по спальням, молча похлопав друг друга по спине. Уснул я ещё до того, как голова прикоснулась к прохладной подушке. Снилась мне вереница всех событий, произошедших за то время, как я тут оказался. Но всё перемешалось, демоны во сне разъезжали на мотоциклах, Артур правил обителью, а на троне восседала моя мохнатая хранительница.

Разбудил меня Глеб. Я еле разлепил глаза и обнаружил себя без одеяла, а наставника запыхавшимся.

— Ну боец, и крепкий сон у тебя! — он вытер лоб, уважительно поцокав.

— Чистая совесть — крепкий сон, — я зевнул и посмотрел на часы, с сожалением увидев, что прошло всего четыре часа.

— Ну, или её полное отсутствие, — не поддержал мою версию он. — Подъем, тебя ждут.

— Теперь то куда? — вяло поинтересовался я, вставая и по привычке быстро одеваясь.

— Его императорское высочество вызывают, — важно сообщил наставник. — Великого магистра и тебя. Только вас двоих, на личную аудиенцию. Эдуард аж до зубовного скрежета обрадовался такой новости. Так что дуй за нормальной одеждой и на площадь, за вами прислали вертолет.

Мне эта суета с бесконечными переодеваниями уже надоела, но наглеть и являться к будущему императору в неподобающем виде было нельзя. Так что я пошел к завхозу, неожиданно присмиревшему и вежливому. Какие уже слухи до него дошли, я не знал, но предполагал, что теперь счета станут не такими грабительскими. Тем более что парадную форму он мне вообще бесплатно выдал, не очень искренне, но старательно поблагодарив за службу.

Я сдал Володе на хранение добытые у Змееловов трофеи, получил новый комплект снаряжения и пахнущий заводской смазкой Глок. Оружие толстяк вручал торжественно, сообщив что теперь оно только моё и, если я захочу, даже гравировку могу на нём сделать, памятную.

Личному пистолету я обрадовался, не обрадовался только тому, что оно не пристреляно. Но понадеялся, что уж на встрече с цесаревичем и великим магистром оно не пригодится.

Вертолет ожидал на площади перед храмом и уже собрал немало любопытных адептов. Я спокойно вышагивал к транспорту, ловя разнообразные взгляды. В основном непонимающие, но были и недобрые. Ничего не меняется в благородной иерархии. Пока я носился по катакомбам, небоскребам и притонам, выскочки остались на своих местах.

В середине моего гордого шествия двери святилища распахнулись и появился великий магистр, сверкая золоченой рясой. Зрители раскланялись и зашептались, ещё больше недоумевая. Походка у старика была забавной. Он одновременно пытался идти медленно, как и подобает положению, но при этом торопился из-за того, к кому его вызвали.

Так он, немного дергаясь, и дошел до меня, получил вежливый поклон и приглашающий жест погрузиться в вертолет первым.

— Адепт, — он едва заметно кивнул, но голос его потеплел, мои манеры порадовали главу церкви.

Пристегнуться пришлось помогать мне. Великий магистр выглядел слегка напуганным, либо давно не летал, либо вообще в первый раз поднимался в воздух. В пользу последнего было и то, что как только мы взмыли вверх и накренились, старик закрыл глаза и забормотал молитвы.

Ну а я прилип к стеклу, в очередной раз восхищаясь и поражаясь городу, который был и родным, и неродным. С такой высоты ганзейский остров выглядел действительно как после долгих боевых действий. Район порта чернел и продолжал дымиться, а фарватер по-прежнему наполнен судами стражей.

Мы набирали высоту, детали таяли далеко внизу, но свою баржу заметить я успел. «Спаситель» целый и невредимый, насколько так можно было назвать его состояние изначально, стоял на своём месте.

На посадочной площадке императорской башни гулял такой ветер, что ряса старика тут же задралась, открывая вид на вполне обычные классические брюки и остроносые ботинки. Порадовавшись, что не стал свидетелем явления панталон с дряблыми волосатыми ногами, я отогнал это святотатственные мысли и помог пожилому человеку не улететь на порывах северного ветра.

Магистр от открывающегося с крыши головокружительного вида побледнел, но держался с честью. Приосанился и до лестницы шел неторопливо, хоть и глядя исключительно себе под ноги.