— Мне позвать кого-то из слуг?

— Да они явятся через сто лет, а потом пойдут искать мою горничную. Нет, мистер Шилд, не могли бы вы подойти к окну и взглянуть? Что же там такое… Вряд ли мошка в такое время года. Наверное, уголек или волосок. Даже простая ресничка может вызывать столь неприятные ощущения.

Я проследовал за мисс Карсуолл к окну, где она повернулась ко мне и подняла лицо. Я подошел поближе и осмотрел ее левый глаз. Когда вы стоите рядом с женщиной, то ощущаете ее запах — не духи, которыми она пользуется, а ее естественный аромат — смесь запаха духов, одежды и тела.

— Пожалуйста, поверните голову налево, — попросил я. — Вот так… уже лучше.

— Вы что-нибудь видите? В уголке глаза.

— В каком уголке?

Она хихикнула.

— Мысли путаются. Во внутреннем.

Я еще немного приблизил лицо, чтобы лучше видеть, а мисс Карсуолл в этот момент поднялась на цыпочки и повернула голову направо. Ее губы скользнули по моим.

Я испуганно вскрикнул и отскочил.

— Извините, мистер Шилд, — сказала мисс Карсуолл совершенно спокойно.

— П-п-прошу прощения, — промычал я, а сердце стучало как барабан.

— Не за что. Сначала мне показалось, что волосок вышел, но теперь кажется, что он все еще там. Не могла бы я попросить вас взглянуть еще раз?

Мисс Карсуолл снова подняла лицо и улыбнулась. Я прильнул к ее рту и почувствовал, как ее губы затрепетали и на мгновение приоткрылись. Потом она схватила меня за руки и сделала шаг назад.

— Отойдите от окна, — прошептала мисс Карсуолл.

Словно в танце мы сделали синхронно несколько шагов, как будто стали единым целым, и снова начали целоваться. Она положила руки мне на плечи, а я обхватил ее за бедра. Ее тепло обжигало меня огнем.

Тридцать секунд? Самое большее минута. За дверью раздался какой-то стук, и мы отпрянули друга от друга. Через секунду я созерцал реку вдалеке, а мисс Карсуолл сидела на диване, сосредоточенно листая страницы «Домашней кухни». Толстая горничная с потным красным лицом внесла в комнату ведерко с углем. Она подложила углей в камин и почистила решетку. Пока она орудовала кочергой, в комнату влетели мальчики.

— Мистер Хармвелл собирается показать нам, как ставить капканы на кроликов, — с гордостью сообщил Чарли. — Разве не здорово? Если мы потерпим кораблекрушение, как Робинзон Крузо, то сможем по-королевски питаться крольчатиной.

— Мистер Хармвелл очень любезен, — сказала мисс Карсуолл.

— Да, он очень добрый, — простодушно ответил Чарли. — Эдгар говорит, он совсем не такой, как те негры, что работают у них дома.

— Почему? — поинтересовался я.

— Большинство негров, которые работают на нас в Ричмонде, рабы, — пояснил юный американец. — А Хармвелл свободный человек, как мы с вами.

Горничная присела в реверансе и вышла. За нею выскочили и мальчики, громко хлопнув дверью.

— Разве это свобода? — вздохнул я.

Мисс Карсуолл хихикнула.

— Конечно, свобода. Я вообще за свободу, придерживаюсь левых взглядов, — она поднялась с дивана и встала рядом со мною, потом выглянула из окна, и радостное возбуждение схлынуло с ее личика. — Посмотрите. Софи идет.

Мы снова отпрянули друг от друга, пытаясь принять подобающие позы и привести в порядок чувства. Миссис Франт прошла мимо окна по террасе к боковой двери.

Я откашлялся.

— Правильно ли я понял: раз Хармвелл все еще здесь, то значит, и мистер Ноак решил задержаться?

— Да, неужели вы не слышали? Он уедет только после бала, а то и позже, — засмеялась мисс Карсуолл — она казалась совершенно хладнокровной. — Я узнала об этом от Софи, а ей в свою очередь сказала миссис Керридж, ну а той — сам Хармвелл. Вам не кажется, что они питают друг к другу нежные чувства? Это так трогательно, особенно в их возрасте. Если верить Хармвеллу, мистер Ноак обдумывает возможность приобрести у папы какую-то собственность. Склад в Ливерпуле или что-то в этом духе. Кроме того, они с отцом ведут переговоры о каких-то инвестициях. Прямо как девушки, обсуждающие поклонников, — та же смесь вымысла и реальности, стремление сохранить все в тайне, желание обладать предметом страсти.

Она отошла от меня и снова присела на диван. Я одновременно испытывал облегчение и ощущал себя обманутым. Через минуту в комнату вошла миссис Франт и протянула руки к огню.

— Миссис Джонсон все еще в Клеарлэнд-корт? — спросила она у мисс Карсуолл.

— Кажется, да. Насколько я поняла со слов сэра Джорджа, она погостит у них до бала. А почему ты спрашиваешь?

— Я гуляла рядом с руинами и заметила какого-то мужчину в саду Грандж-Коттеджа.

— Садовника?

— Но у нее сейчас нет садовника, только горничная. Рут, да и та уехала. Я была слишком далеко, чтобы рассмотреть его хорошенько, но, по-видимому, он меня заметил и тут же скрылся. Как ты думаешь, нужно сообщить миссис Джонсон?

— Да, как соседи мы просто обязаны сообщить ей, — кивнула мисс Карсуолл. — А ты можешь описать его?

— Высокий и хорошо сложенный. В длинном коричневом пальто и шляпе с широкими полями. Про лицо ничего сказать не могу, поскольку воротник пальто был поднят, а шляпа…

— Я напишу записку мисс Джонсон, — перебила мисс Карсуолл. — Если она решит, что это подозрительно, то сможет посоветоваться с сэром Джорджем. Мне бы не хотелось беспокоить ее, но в таких делах нужно быть очень осторожным. Возможно, нам стоит отправить кого-то осмотреть сад, а потом уже поднимать тревогу.

— Если хотите, я могу сходить прямо сейчас, — сказал я.

Честно говоря, я с радостью ухватился за возможность сбежать из уютной гостиной. Мне всегда было неловко, когда я видел мисс Карсуолл и миссис Франт вместе, а сегодня особенно. Нет, я не гордился своими чувствами, хотя не стану притворяться — я желал их обеих, пусть и по разным причинам.

Я нашел трость и шляпу и вышел из особняка. К удивлению, я добрался до Грандж-Коттеджа очень быстро. Смятение ума и физический дискомфорт ускоряли движение. В каком-то смысле я, наверное, пытался убежать от своих чувств, находившихся в полном беспорядке.

С момента моего прошлого визита ничего не изменилось. Дом казался заброшенным, словно здесь никто не жил, — он как будто потерял свой смысл в отсутствие хозяев, как тело в отсутствие души.

Шторы по-прежнему были задернуты. Я попробовал открыть двери — заперто. Снова обошел дом, добрался до огорода и изучил грязь возле колонки, но обнаружил только путаницу замерзших полосок и бороздок, некогда бывшую отпечатком мужского ботинка.

Вскоре я вернулся в парк, но пошел медленнее, чем раньше. Я и сам не понимал причин своего беспокойства — то ли нечто, оставленное мною в Грандж-Коттедж, то ли нечто, ожидавшее меня в Монкшилл-парк. Я сделал круг вдоль берега озера и воспользовался возможностью изучить вход в грот и в ледник, но не нашел ничего подозрительного. Нет, у меня не было никакой цели, просто хотелось отсрочить возвращение, и какая-то часть моего разума, которую я не мог понять, подсказывала все новые благовидные предлоги.