Не обращая на него внимания, я соскочил со стула, распахнул дверь и вылетел в коридор. Внезапно я вспомнил про пульт управления, с помощью которого нотариус, впустив меня, закрыл автоматические замки.

Все напрасно! Без кода, известного только Бардону, я не мог выйти.

За спиной у меня раздался крик:

— Колен! Почему? Зачем ты это делаешь?

Я не слушал. Попытался открыть входную дверь — и она чудесным образом поддалась!

Должно быть, электронное запирающее устройство было запрограммировано в одном направлении — никого не впускать. Отец ждал меня в машине. Мотор «форда» работал.

— Гони! — завопил я и, не тратя времени на то, чтобы протискиваться вдоль стены к передней двери, дернул заднюю и запрыгнул на сиденье.

Машина сорвалась с места. Отец повернулся ко мне. На нем снова были темные очки и бейсболка.

— Забрал? — тревожно выдохнул он.

— Забрал!

— Открывал?

— Нет.

От папиной улыбки во мне разлилась невероятная сила.

— Мэтр Бардон позволил тебе уйти? — недоверчиво спросил он.

— У него не было выбора.

Гордый и счастливый, оттого что вырвался на свободу, я пересказал отцу то, что самому мне казалось подвигом. Машина петляла по неприметным улочкам Сент-Аргана, избегая площади 20 Мая 1908 года и порта с его суетой.

— Куда мы едем? — спросил я.

— К сараю над Чаячьей бухтой.

К сараю старого пьянчужки? Вот уж чего я совершенно не ожидал.

Суббота, 19 августа 2000, 10:09

Дорога к Чаячьей бухте, остров Морнезе

Арман не мог понять, к чему клонит Мади.

— Что ты хочешь узнать? Плотоядны ли муравьи?

— Да, — подтвердила Мади.

Арман обреченно вздохнул и ответил:

— Нет, не думаю. Во всяком случае, те, что водятся в наших краях.

Девочка показала пальцем на что-то в нескольких метрах от них:

— Смотри! Или на острове Морнезе водится особый вид — муравьи-вампиры, которые сосут кровь, или на этом камне что-то другое.

Арман внимательнее посмотрел на окровавленный камень — к красным следам и в самом деле тянулась колонна муравьев. Но он не успел произнести ни слова — девочка спрыгнула в канаву, провела по камню указательным пальцем, изучила то, что осталось на подушечке, потом облизнула палец. Арман невольно передернулся от отвращения.

— Оно сладкое! — воскликнула Мади. — Сладкое и довольно противное… Но это не кровь!

— Уверена? Ты что, раньше пробовала кровь на вкус?

Мади пожала плечами.

— Хочешь сам попробовать?

Арман кашлянул, машинально снял очки и провел рукой по глазам.

— Что все это значит?

Мади ловко выпрыгнула на дорогу.

— Ты был прав, Наварро. Или у Валерино в жилах течет сладкий желатин, или он не мертвее нас с тобой.

— Погоди, погоди, не так быстро. Надо подумать.

— Получается, он не умер, — вслух рассуждала Мади. — Разыграл сцену для Колена и его отца. Притворился оглушенным. Нет, не сходится. Как бы это ему удалось?

— Подожди…

— Чего?

— Я думаю. Должно существовать какое-то разумное объяснение.

— Согласна. Думай. И что мы тем временем будем делать?

— Ну…

— Ты можешь шевелить мозгами и еще чем-нибудь одновременно?

— Ну…

— Так что?

Арман принял решение.

— Мы продолжаем дополнительное расследование. Идем к Чаячьей бухте и сараю, где живет моряк-алкоголик, который напугал Колена.

— Хорошо, Наварро. Только давай сделаем вот как: чтобы и нам не оказаться живыми мертвецами, мы не пойдем туда открыто, как туристы, по дороге, насвистывая «Марсельезу».

— Ты права, — усмехнулся Арман. — Вот что мне нравится на Морнезе: если ты тут умер, то это не навсегда.

Подростки свернули в ланды, и вскоре их скрыла высокая трава. Как только за стеблями показалась железная крыша сарая над бухтой, оба пригнулись и ползком подобрались поближе. Мади осторожно приподняла голову над травой и тут же скрючилась рядом с Арманом.

Перевела дыхание, еле сдерживая возбуждение.

— Ну, что там? — прошептал Арман.

— Там Колен! — едва слышно ответила Мади. — Он в сарае. А перед сараем припаркована машина его отца.

— Ты уверена?

— Нет… Но это белый «форд транзит». Или ты веришь в такие странные совпадения?

— Согласен, мисс. Будем за ними следить?

Арман ужом пополз в траве, но Мади схватила его за рукав:

— Я не все сказала. Мы влипли, Арман.

Арман, которому не терпелось узнать больше, хотел встать, но Мади с силой придавила его к земле:

— Не валяй дурака!

— Что?

— Он там!

— Кто он?

— Валерино!

Потрясенный Арман уцепился за последнюю надежду.

— Хочешь сказать — его труп?

— Да нет, не то чтобы… Вполне живой… И у него пистолет!

Суббота, 19 августа 2000, 10:27

Сарай у Чаячьей бухты, остров Морнезе

У меня кружилась голова.

В сарае стоял отвратительный запах — смесь прокисшего вина, перегара, застарелого табака и протухшей еды.

— Нас здесь никто не потревожит, — сказал папа. — Лебертуа несколько дней не будет.

Я понял, что так зовут пьянчужку. Расспрашивать не стал, мне не хотелось знать подробности. Не сейчас.

Бардак в этой норе никуда не делся, а вот телевизор исчез, и это было странно.

Часть помещения была завалена коробками и связками старых газет. Я с отвращением огляделся. От вони к горлу подкатывала тошнота.

— Мы надолго здесь не задержимся, — успокоил меня папа, — но среди бела дня нам разгуливать не стоит. Надо во всем разобраться. Знаешь, ты отлично справился! Садись.

Я стряхнул со стула хлебные крошки — во всяком случае, мне показалось, что это хлебные крошки, — и сел.

— Спасибо, — сказал я.

— Нет-нет, ты старался ради себя. Было очень важно, чтобы ты не открывал папку. Можешь отдать ее мне.

Я так и держал папку в руках с тех самых пор, как сбежал от нотариуса, прижимал к груди всю дорогу в машине, теперь же протянул досье отцу.