такси № 4, ни его водительницу Карен Рене Смит не видели и не слышали с девяти часов утра. Скоро ее успешно опознали.

Случай Карен Смит ничем не напоминал предыдущие убийства на Северо-Западе, но спорить о таких нюансах с истерящим начальством – пустое дело. На следующий день полковник уже трубит сбор и, стараясь не показывать неверие в силы убойного, поручает создать спецгруппы по каждому нераскрытому убийству женщин. За сутки отдел укрепят еще десятком патрульных и детективов из других подразделений угрозыска – придадут по двое каждому из шести старших следователей. Допросную дополнительного офиса превратят в тесный командный пост с картами, схемами, фотографиями жертв, коробками для входящих и исходящих документов. Распечатают объявления с вознаграждением за информацию об убийствах, чтобы распространять в соответствующих районах.

Старшим детективам полагается бросить лишних людей на поиск новых улик и изучение зацепок. Полагается поставить убийства на Северо-Западе в приоритет и – из-за недавней газетной статьи, намекнувшей на возможное появление серийного убийцы, – не упустить ничего, что может их связывать.

Одно из шести дел – убийство Бренды Томпсон, которую ударили ножом в спину в «додже» в начале января, – конфликтует с другим приоритетом, Латонией Уоллес. Гарри Эджертон – старший следователь по убийству Томпсон и младший по убийству девочки. В результате дело Томпсон отдают Бертине Сильвер.

По этому поводу Эджертон и его сержант Роджер Нолан недолго спорят с Д’Аддарио и капитаном, утверждая, что ни к чему менять коней на переправе только ради создания вида бурной деятельности. Эджертон знает дело и фигурантов, а самое главное – наладил рабочие отношения с лучшим подозреваемым, молодым наркодилером, который толкал наркоту для Бренды и был ей должен. Пацан уже согласился на пару длительных допросов. Эджертон заявляет, что убийству Томпсон два месяца, и все, что сейчас может сделать спецгруппа, легко можно сделать без нее через две, три или четыре недели – после того, как разберутся с делом Латонии Уоллес.

На стороне Эджертона – мудрость и традиция отдела убийств, гласящие, что никто не знает убийство лучше детектива, осмотревшего место преступления. Но начальников не переубедить. Департамент полиции – зверь реагирующий, и, когда газеты и телевидение злорадствуют из-за серии убийств на Северо-Западе, традиции и мудрость теряют в цене. Дело Томпсон уходит Берт Сильвер.

Во времена поспокойнее Эджертон пожаловался бы лично Д’Аддарио, но сейчас, когда у лейтенанта и самого хватает проблем, это бессмысленно. Латония Уоллес, раскрываемость ниже плинтуса, убийства на Северо-Западе – для Д’Аддарио все это поводы понервничать. По расследованию Уоллес уже состоялась встреча с полковником и замкомиссара Малленом – часовой брифинг, где Лэндсман вкратце очертил действия детективов и затем отвечал на вопросы, пока начальники не успокоились. Очередное па в политическом балете департамента, но Д’Аддарио должен понимать, что, если раскрываемость не вырастет, выступление Лэндсмана предоставит не более чем временную передышку.

Если бы Д’Аддарио поддерживал отношения с капитаном, все было бы не так страшно. Однако в последнее время конфликт, тлевший месяцами, вдруг вспыхнул. Проще говоря, капитан не хочет видеть Д’Аддарио на посту лейтенанта смены; об этом уже говорит решение исключить его из расследования Монро-стрит. А теперь, с такой низкой раскрываемостью, у капитана есть и повод – если только Д’Аддарио, как кот с канарейкой в пасти, не притащит полковнику свежую победу по одному из крупных дел или хотя бы намек, что раскрываемость идет в гору. И никого не волнует, что он на своем месте уже восемь лет; начальство редко видит дальше последнего «красного шара», и в результате иерархия департамента часто сводится к вечному вопросу реальной политики: а что ты мне сделал хорошего?

Если раскрываемость хорошая, если «красные шары» не становятся висяками, то Д’Аддарио может вертеть сменой как вздумается. Говоришь, твои детективы и сержанты могут поступать по своему усмотрению? Это же, очевидно, яркий пример лидера, доверяющего подчиненным. Говоришь, предоставляешь сержантам самим натаскивать и наказывать своих людей? Очевидно, этот человек знает о важности делегирования ответственности. Говоришь, плата за сверхурочные на 90 процентов превышает бюджет? Ну и ничего, все мы помним, без чего нельзя приготовить омлет. Еще и оплата за выступления в суде? Так это только доказывает, что до суда доходит больше убийств. Но упусти раскрываемость – и вдруг образ лейтенанта преображается в портрет того, кто не способен руководить и поддерживать дисциплину, командира, слишком много дающего на откуп подчиненным, менеджера, не следящего за бюджетом.

В полуночную смену перед тем, как полковник дал краткую речь, пять-шесть детективов в административном офисе плавали в море бумажной работы из-за свежей эпидемии возбужденных дел. Эдди Браун, Джеймс, Фальтайх, Кинкейд, Нолан – настоящий срез общества, сборище ветеранов, повидавших на своем веку как хорошие времена, так и плохие. Неизбежно речь зашла о том, правда ли этот год скатится. Кто-то говорил, что в итоге год всегда выравнивается, что на каждую полосу стопроцентных худанитов выпадает урожай данкеров. Другие отмечали, что раскрываемость была бы повыше, если бы смена приберегла пару раскрытий с декабря, чтобы укрепить статистику текущего года. Но что ни говори, а никто не вспомнил, когда в последний раз раскрываемость падала до 36 процентов.

– И я вам так скажу, – заявил Фальтайх, – у меня такое чувство, что дальше только хуже.

– О, намного хуже, – согласился Нолан. – Мы уже давно ходим по краю, теперь пришла расплата.

И вдруг все бросили печатать или подшивать – голоса состязались в перечислении давних обид. Жаловались на оборудование, на машины без раций и на городской департамент, до сих пор не предоставивший полиграф для уголовных расследований, из-за чего детективам приходится побираться у полиции штата. Жаловались на сокращение сверхурочных, на нежелание департамента оплачивать подготовку к суду, чтобы хорошие дела не рассыпались за месяцы между арестом и слушанием. Жаловались на нехватку денег для информаторов и, соответственно, нехватку информаторов. Жаловались на то, что трасологи и баллистики не успевают за преступлениями, на то, что прокуратора больше не обвиняет в лжесвидетельстве перед большим жюри, на то, что прокуроры слишком часто разрешают свидетелям менять показания. Жаловались на растущее число убийств из-за наркотиков, на то, что давно минули дни бытовых данкеров и раскрываемости в 90 процентов с гаком. Жаловались, что звонят после убийств уже не так активно, что меньше людей готовы рискнуть и выступить свидетелями насильственного преступления.

Как вентилирование негатива – крайне успешное упражнение. Добрых сорок минут спустя компания все еще оттаптывалась на любимых врагах:

– Гляньте на Вашингтон, – сказал Браун. – А ведь до него и пятидесяти километров не будет.

Для детектива совместное расследование с отделом убийств