Сначала эта мысль даже не укладывалась в голове Джейми. Потом внутри нее внезапно раскрыла зеленую листовую обертку некая тугая, маленькая почка, которую, казалось, страх закрыл навсегда. Из нее выглянули и развернулись лепестки.

Лицо Доминика озарила улыбка, одновременно робкая и агрессивная. Словно он собирался сделать какой-то шаг, но не был уверен, как его воспримут.

– Это было бы забавно, – тихо сказал он и взял Джейми за руку. – Очень забавно.

Забавно. Забавно было бы глядеть на него через огонь, когда деревенские жарят саранчу или какое-то другое лакомство. Она была готова поспорить, что он тоже будет есть, как ела она, и ухмыляться при этом. Забавно представить себе, как она ляжет с ним в хижине, как они вместе посмеются над возможными неудобствами, вместе будут негодовать, обнаружив какую-нибудь несправедливость. Забавно наблюдать, с каким любопытством он станет знакомиться с производством какао, пробовать все новые вкусовые оттенки, смотреть, как звезды, почти касающиеся ее волос, запутаются в его буйной гриве.

Она целенаправленно копила в себе храбрость, чтобы вернуться туда. Давным-давно она уже не считала эти поездки забавными. Еще задолго до нападения. Да они никогда и не были для нее такими. Конечно нет, раз она видела людские страдания. Но ее стараниями многие люди избавились от страданий, их жизнь улучшилась. К такой работе ее когда-то притягивал не инстинкт мученичества, а полнота ощущений. Еще подростком она прилетела из мира бизнеса совсем в другой мир, экзотический и благодарный за добро.

– Знаешь что? Я никогда еще не пробовал плод какао.

– Он слаще манго, – в один голос пробормотали обе сестры.

Доминик причмокнул губами, словно что-то пробуя.

– Вот-вот. Я уверен, что смогу сделать на его основе что-нибудь интересное.

Возможно, ей и не нужно было запасаться впрок его силой в расчете на то, что она расстанется с ним и храбро вернется одна в тот мир, который, как она теперь знала, таил в себе много опасностей. Пожалуй, она могла взять с собой этот источник силы. Но не проявление ли это слабости? Хотя, может быть, и надо, чтобы кто-то помог ей пройти через кошмар и выжить. Она помогала людям, потому что нуждалась в этом, а они нуждались в ее помощи. И он тоже мог бы ей помочь, если испытывает в этом потребность. Ведь ей нужна его помощь.

Постепенно она восстановит силы, правда? Память о нападении со временем сотрется. Что дальше? Сумеет ли она сохранить этот теплый, золотой шатер по имени Доминик, под защитой которого она чувствует себя родившейся заново? Сумеет ли она работать над развитием межкорпоративного проекта и со временем совершать краткие поездки «в поле»? А потом возвращаться сюда, к нему?

Она сцепила свои пальцы с его пальцами, при этом ей пришлось слишком сильно их растопырить. Это было неудобно, но она все равно это сделала и сжала его руку.

В его огромной лапе ее рука, как всегда, потерялась, но впервые за долгое время она выглядела более-менее сильной.

Рядом с ними появился Сильван.

– Полагаю, вы не возьмете с собой меня? – спросил он с легкой завистью.

Доминик сверкнул глазами.

– Нет, конечно. Поезжайте с Кэйд на Таити или куда-нибудь еще, где это стоит миллион долларов. – Он еще крепче сжал пальцы Джейми. – А это – мое.

– Если хочешь, мы можем побывать в каком-то из наших кооперативов, – вмешалась Кэйд. – Ты выберешь сам. И не обращай на него внимания.

– Да, но поехать вместе с Домиником, по-моему, гораздо забавнее, – едко возразил Сильван.

– В те регионы Кэйд ездит с телохранителями, – сурово сообщил Мак, подходя к группе. – И Джейми тоже будет брать с собой телохранителей. Или ты думаешь, что сам сможешь отбиться от нападающих? – презрительно спросил он у Доминика.

Доминик посмотрел на него так, словно всерьез был готов ударить его в зубы. Оказывается, он не сможет в ближайшее время наладить контакт с семьей Джейми.

– Нет, – ответил он. – Ей нужны телохранители. Я не идиот.

Мак Кори поджал губы и побелел от злости. Даже Джейми признала, что удар был слишком несправедливым. Отец сидел возле нее в больнице, сжав кулаки, с окаменевшим, красным лицом. Даже ей было боязно, что у него случится либо инсульт, либо инфаркт от непролитых слез. Ведь он давно настаивал на том, чтобы она ездила с телохранителями, с первого раза, когда она отправилась в развивающуюся страну. А она регулярно заверяла его, что она не нуждается в них, что она знает тот мир. Едва ли кто-то мог корить себя сильнее, чем ее отец, что он отпускал ее, поверив заверениям в полной ее безопасности.

Сейчас Джейми с любопытством смотрела на Доминика. Все окружающие слишком часто уверяли ее, что он агрессивный ублюдок. Теперь она поняла, что наконец-то увидела ту его сторону, которую постоянно видели они. Та встреча с Сильваном не была чем-то необычным, как и его стычка с теми парнями на манифестации. Он любил драться. Он дрался со всеми будто разъяренный питбуль. Дрался грязно, жестко, без всяких правил. Не тратил силы на то, чтобы пнуть противника.

Но его сотрудники буквально вытирали о него ноги.

Он украсил стену своего зала бутонами роз.

А эта грубая, огромная лапища, гладившая ее плечи, была мягче бархата.

– Ты считаешь, что она согласится на телохранителей? – хмуро спросил Джеймс Кори.

Доминик погладил ее плечи и вопросительно поднял брови, не собираясь отвечать за нее.

Ей это нравилось. Что он никогда и не пытался это делать.

– Я соглашусь, – сказала она. Возможно, она даже не сможет себя заставить сойти в Кот-д’Ивуаре с трапа самолета, если на земле ее не будет ждать целая армия телохранителей. Ее охватывала паника при одной лишь мысли о возвращении в Африку. Палки… выражение глаз тех бандитов, удовольствие, с каким они калечили ее…

Она прогоняла эти мысли, сосредоточилась на руке, сжимавшей ее плечи. Надо учесть, что если Доминик поедет с ней в Африку, он тоже окажется под ударом. И она знала наверняка, где он будет в случае нападения на них. Он заслонит ее своим телом. И будет драться до конца.

Тут она представила себе, что чувствовали ее близкие, когда увидели ее искореженное тело. От этой картины ее сердце сжалось, будто лимон, а жгучая кислота брызнула на ее собственные раны. Она все больше подозревала, что Доминик дрался в прежние времена до тех пор, пока не рухнет на землю, весь избитый.

Она взяла его руку и поцеловала покрытые шрамами костяшки пальцев.

Все присутствующие вспыхнули и смутились, кроме Сильвана, а он улыбнулся и, словно заразившись от Доминика, поднес руку Кэйд к губам и тоже поцеловал ее.

– Я еще подожду и посмотрю, что ты можешь сделать со шпинатом, но, знаешь, ты мне, возможно, в конце концов понравишься, – сказал Доминику старик. – На Мака не обращай внимания. Просто он всегда считает себя единственной белой овцой в нашей семье.