– Алёна сама вам рассказала?

Старуха прищурила глаза, смакуя брусничный чай.

– Я умею спрашивать, а ты нет. Чего явилась? Жареный петух клюнул?

Я замялась, отпила пару глотков чая и решилась.

– Мне приснился сон. Будто я встретилась в лесу с призраками убитых девушек. А утром обнаружила, что ноги грязные, к простыне прилипли травинки и листья. Не понимаю, что произошло? Если это сон, то откуда сор из леса?

Послышался каркающий смех. Я удивлённо уставилась на Феодору. Мне казалось, старуха вовсе не умеет смеяться.

– Что, голова от дум пухнет? Ты же не веришь в сверхъестественные силы? А ведь не всё можно объяснить научно.

– Я лунатик?

Старуха снова разразилась странным и неприятным смехом.

– Нет. Но ты же не поверишь, что духи перенесли тебя в лес и вернули назад? Девушки покидали этот мир и захотели тебя поблагодарить.

– И это ваше объяснение?

– Другого нет.

Я помолчала и сделала ещё пару глотков.

–А девушкам не проще было явиться ко мне в комнату?

На жутковатом лице ведьмы появилась кривая улыбка.

– Откуда мне знать, почему призраки захотели пообщаться с тобой в лесу?

– Произошедшее со мной нельзя истолковать по-другому? Вы и прежде изъяснялись со мной загадочными фразами, а всё оказывалось проще. Знали, что Алёна жива и пугали меня. Да и другие сведения, сами признались, получали от своих клиентов, – посетовала я.

Старуха поднялась со стула и нависла надо мной.

– Чего тебе надо? Хочешь простого объяснения? А нет его. Я говорю с тобой только потому, что в тебе течёт кровь дорогого мне человека. Ты и сестру свою не понимаешь. Не можешь осознать, как она могла ради мужика пойти на такое. А я её понимаю. Если любишь и жить без него не можешь, то пойдешь на самое тяжкое. Ты убьешь ради Матвея? – Феодора снова уселась на стул и вперила в меня тяжёлый презрительный взгляд.

Я задумалась на минуту.

– Нет. Но если нужно отдам свою жизнь, – сказала и смутилась: слишком пафосно получилось.

– Ты тряпка, как и твой прадед, – заявила старуха. – Он тоже не мог подняться над обыденностью. Всё болтал о совести. Мол, нельзя использовать людей в своих целях. Можно, если от природы дано больше. И не им, мелким людишкам, меня судить.

– Хотите сказать, что не жалеете, о том, что разрушили жизнь моего прадеда? – удивилась я.

– Жалею, что дала слабину и отпустила твою прабабку живой. Если начала, нужно было идти до конца. Я смогла бы сделать Степана счастливым и детей не потеряла бы.

– Хотите сказать насильно счастливым. Он же не любил вас! – вырвалось у меня.

Старуха взяла с блюдечка бруснику и сжала её в ладони. Капли алого сока ягод упали на светлую клеёнку.

– Зато я любила его, и он со временем полюбил бы меня.

– А я думала: вы больше не служите на стороне зла. Мне помогали… Предупреждали… – пробормотала я, чувствуя себя обманутой.

– Меня заинтересовали потомки Степана. Захотелось на вас посмотреть. А моё заклятье оказалось очень сильным, и через три поколения его отголосок звенит в вас.

Я насторожилась:

– Что вы имеете в виду?

– Любишь бруснику?

Я кивнула. Глядя на её пальцы, красные от сока ягод.

– И чай с этой ягодой обожаешь и варенье из неё. Самый любимый у тебя цвет – зеленый. Запах листьев герани для тебя лучше духов, – ехидно произнесла Феодора.

– Откуда вы знаете? – У меня неприятно засосало под ложечкой.

– Приворот на любовь включает в себя привязку человека, не только на крови, но и с помощью цвета, вкуса, запаха. Сейчас говорят изменение ауры, а раньше это называли изменением сущности. Это я люблю бруснику и герань, – усмехнулась старуха. – Удивительно, Степа сумел кровь перебороть, а такие мелочи, как любовь к определенным ягодам и цветочкам передалась даже его потомкам.

Я почувствовала, что меня затошнило. Брусника во рту стала горькой, и я выплюнула её на блюдечко. Феодора засмеялась своим жутким каркающим смехом.

– Ты же не веришь в заговоры, – хихикнула она. – Всё. Поговорили. Повторю тебе в последний раз, больше не приходи. Ты мне неприятна. Светишься, как лампочка. Почему вашему роду дана способность к любви? Вы же никто и ничто. – Она ладонью размазала остатки ягод по клеенке. – Я вижу человеческую суть. Одни люди носят в себе свет, другие тьму. Я могла бы и без рассказов людишек многое им поведать. А у тебя глаза ещё раскроются…

Я поднялась.

– У вас ничего не получилось с моим прадедом, и вы не раскаиваетесь. Вам не страшно будет умирать?

Глаза Феодоры зло сверкнули.

– Уходи.

Я вышла из дому ведьмы. После беседы со старухой на душе остался тяжёлый осадок.

– Удалось что-нибудь выяснить? – Матвей, устав от ожидания, лежал на траве неподалеку от мотоцикла. При моем появлении он поднялся на ноги и отряхнул джинсы от сухих травинок.

Я усмехнулась.

– Встреча на высоком уровне прошла не без пользы. Теперь хотя бы знаю: откуда у меня тяга нюхать герань и трескать бруснику.

Ангел в недоумении поднял брови.

– А как Феодора объяснила ночное происшествие. – Матвей сел на мотоцикл.

Я взгромоздилась на пассажирское место.

– По её мнению, в лес меня перенесли духи.

Ангел хмыкнул недоверчиво. Завел мотоцикл и, перекрикивая шум мотора, сказал:

– То есть, ответа нет.

На базе нас встретил взволнованный Олег.

– Ну и где вас черти носили? У нас ч. п. вечером неплановый заезд туристов, а я не могу найти машину. Встретить гостей не на чем.

– Ты чего кипешуешь? Что с автобусом Мироныча?

– Мое дело лошади, поставка продовольствия и сопровождение на конные прогулки, а туристы твоя вотчина. – Громов недовольно покосился на меня. – Мироныч звонил минут десять назад. Его автобус поломался.

– Я найду транспорт.

– Ты чего домик запер ночью. Хорошо, что у меня есть ключ – я смог забрать свой ноутбук из офиса, – посетовал Олег.

Ангел засмеялся:

– А ларчик просто открывался. Поняла, как ты вышла из дому. Оказывается всё просто до безобразия.

Мне тоже стало смешно. Громов недоумённо посматривал на нас. И тут меня осенило.

– А кто тогда запер дом снова?

– Я и замкнул опять, – пробурчал Олег. – Поиграл в интернете в покер, вернулся к домику и замкнул. Мне пришло на ум: вдруг Матвей боится, что ты сбежишь.

– И сбежать может, и уйти. Настя оказывается лунатик, бродит по ночам в лесу.