Оказалось, с чувством юмора у нас обоих что-то не то. Или же оно лежит в разных плоскостях. Я злилась на него, но при этом вполне допускала, что лучше было бы поулыбаться и спрятать эти чертовы труселя на другом конце вселенной.

Насчет того, что это событие надо отметить, Слава начал туманно намекать чуть ли не за неделю. Ясень пень, он был из тех, кто помнит все-все даты и готов праздновать каждую с вселенским размахом. Я с ними как раз не дружила от слова совсем. В телефонную напоминалку были забиты дни рождения Снежки, Совы, Фабиано, Наташи и еще десятка полтора. Если бы не поздравляли, то и о своем собственном наверняка забыла бы. Отмечать месяц с того дня, как первый раз оказались в постели, представлялось мне совершенно ненужной глупостью. Тем более и раз-то был не первый.

Впрочем, я прекрасно понимала, что озвучивать это мнение бесполезно и даже опасно. Если так хочется — пусть. Взрослых людей все равно не переделать. Либо принимаешь их как есть, либо… не принимаешь. Но попытаться смягчить грядущее стихийное бедствие все же стоило.

Хорошо, давай отметим, сказала я. Но камерно. Рестораны, разумеется, отпадали сами собой. Без подарков, без торта. Уж лучше по такому случаю в постели — очень даже уместно. Я и правда готова была провести там весь день. Не только секс. Валяться в обнимку, разговаривать, дремать, лениво лапать друг друга — какой же это был кайф! К тому же прекрасно понимала, что такое возможно лишь в самом начале отношений, потом острота неизбежно сгладится.

Однако Слава заявил, что ему обязательно надо съездить в ресторан, и исчез до самого вечера. Я успела полтора часа позаниматься фитнесом, вымыть полы, прочитать очередную итальянскую главу, пообщаться в сети со всеми знакомыми и даже… позвонить Сове.

Сделать это я решила еще после разговора со Снежкой, но откладывала снова и снова. Все уже перекипело и перебродило, хотелось лишь превратить многоточие в точку. По правде, я не знала, что было бы, если б Сова ответила, но этого, к моему большому облегчению, не случилось. Осталась лишь горечь от того, что этот пласт жизни обвалился в прошлое.

Слава позвонил часов в семь, сказал, что уже едет.

— Марин, там сейчас курьер подскочит. Только ты, пожалуйста, не открывай без меня то, что он привезет, ладно?

Мне как-то заранее стало не по себе. Курьер действительно появился и вручил небольшую затейливо упакованную коробочку. Встроенный читер подбивал заглянуть одним глазком. Остановило то, что обратно я так запаковать не смогла бы, да и правдоподобно притвориться удивленной — тоже.

Слава приехал с такими же пыльного цвета розами, как и в первый раз, а вместо торта привез малосъедобную ресторанную еду — специально для меня. Насчет коробки загадочно сказал: «Давай попозже». Моей единственной версией была какая-нибудь игрушка из секс-шопа, но все оказалось гораздо хуже.

Когда с ужином и кьянти — а как же без кьянти! — было покончено и мы перебазировались в спальню, коробка снова появилась на свет божий.

— Наденешь? — спросил Слава с явным предвкушением какого-то чудовищного ролевого разврата.

Меховые наручники? Костюм медсестры? Ушки и хвостик?

Не угадала.

В коробке лежали пояс и стринги пронзительно-алого цвета. Такие безобразные, что у меня перехватило дыхание. Бантики, бусинки, стразики, а самое ужасное — настолько жесткое и колючее кружево, что его вполне можно было использовать в качестве садо-мазо-инвентаря. Не говоря уже о том, что новое белье, необработанное асептиком, нужно стирать или хотя бы проглаживать утюгом. Оставалось только надеяться, что за те несколько минут, пока он будет их с меня снимать, я не успею подцепить какую-нибудь проказу.

Уже потом, когда мы лежали, сплетясь в какой-то сложный многоугольник, Слава покосился на валяющиеся на полу стринги и спросил:

— Тебе не очень понравилось? — и уточнил: — Трусики?

Уже за одно слово «трусики» можно было убить. «У таракана усики, у мальчугана трусики», — кажется, так пели в каком-то дебильном мультфильме. И уж точно не стоило спрашивать, понравились они мне или нет. До этого я еще могла сладко притворяться, но… терпець увирвався.

— Красивые, — осторожно сказала я. — Очень.

— Но?..

— Попробуй надень.

— Чего?! — вскинулся Слава, как будто я предложила их сожрать.

— Надень, и все вопросы отпадут сами собой.

— Порвутся же.

— Нет, — я свесилась с кровати, подобрала красный комочек и бросила ему. — Они хорошо тянутся.

С выражением «так и быть, черт с тобой» он натянул стринги… Выглядело это настолько нелепо и похабно, что я расхохоталась до слез и никак не могла остановиться. Почему-то была уверена, что Слава посмеется вместе со мной, но он сравнялся с ними цветом, стащил со злостью и залез под одеяло.

— Слав, ну не обижайся, — я погладила его по плечу. — Они правда красивые, но очень жесткие. Это только надеть, и чтобы тут же сняли. А не чтобы носить.

— Можешь выбросить, — буркнул он.

— Нет. Сделаем по-другому.

Я подобрала стринги и пошла в гостиную. Слава, чуть помедлив, — за мной. Включив свет, я встала под люстрой, примерилась и закинула их на плафон.

— Что за хня? — Славины брови взлетели к границе скальпа.

— Симоронская магия. Приворот на деньги. Новые красные трусы на люстре.

На самом деле я не помнила, на деньги или на что-то другое, потому что никогда в эту чепуху не верила. Но шутка снова не удалась.

— Ты серьезно?

Он спросил это с таким выражением, что я растерялась и начала злиться. Сказать, что нет, было бы глупо. Что да — еще глупее.

Пауза затянулась. Я уже хотела взять стул, чтобы снять этот адов текстиль, но тут стринги соскользнули с плафона и плавно спикировали Славе прямо на макушку. Отшвырнув их в угол, он развернулся и вышел. Дверь спальни бахнула так, что со стены в коридоре свалился морской пейзаж в рамке. Следом выбило предохранители у меня.

Войдя в спальню, я оделась и вышла, тоже хлопнув дверью от души. А потом еще раз — в прихожей, надев сапоги и пальто. А потом шла по улице с телефоном в руках. Можно было включить звук и положить в карман, но я упорно таращилась на темный дисплей. И злилась, что он не звонит, лишая меня возможности не ответить.

Я еще и глаза не открыла, но поняла, что Слава на меня смотрит. Может, даже от взгляда и проснулась. Бывают такие взгляды — плотные и осязаемые, как прикосновение. Он действительно лежал на боку, подперев голову рукой, и таращился на меня. Не удрал в душ или на кухню — необычно.

Сколько мы расстреливали друг друга в упор прямой наводкой, трудно сказать. Я расфокусировала взгляд так, чтобы его лицо расплылось, и думала о том, что все вчерашнее было самой махровой глупостью. Хотя один плюсик все-таки удалось раскопать.