Да, я была согласна, что состоятельный муж — это хорошо. Хотя достаточно рано поняла: чем больше у человека денег, тем больше и связанных с ними проблем. Это только завистливые нищеброды полагают, что у богатых людей не жизнь, а разлюли малина. Но даже если отложить в сторонку эти сложности, крайне важным для меня было не сидеть на шее у гипотетического мужа, а зарабатывать самой, причем на любимой работе. Пусть немного, но это являлось необходимым условием для моей самодостаточности. Чтобы не чувствовать себя бесполезным декоративным придатком к мужчине.

Со Снежкой мы в этом сходились стопроцентно. Сова считала нас наивными дурочками. В ее системе ценностей муж являлся добытчиком, а жена и дети — потребителями добытого. Лешка, налоговый начальник среднего звена, зарабатывал вполне прилично, чтобы жена могла сидеть дома с тремя детьми. Но, видимо, недостаточно для Совы, если она давала уроки английского и французского по скайпу, хотя это ей страшно не нравилось. Она затирала нам, что хочет иметь свои собственные деньги, но я не сомневалась: будь зарплата у Бортникова побольше, на эту мнимую самостоятельность был бы положен большой болт гайкович.

— Ладно, Марин, принято, — сдался Слава. — Если это для тебя так важно, не буду спорить. Ты, кстати, поэтому пыталась от денег на такси отказаться? Расценила как покушение на твою независимость?

— Ну… не так прямолинейно, но где-то в том направлении. Признаюсь честно, мужчины мне денег никогда еще не давали. Вот в таком натуральном виде, бумажками.

— Лиха беда начало, — рассмеялся он. — Ну так что, каковы наши действия на сегодня? Едем за твоими вещами?

— Нет, давай вот как сделаем. Сначала порешаем твои блогопроблемы. Потом ты отвезешь меня в одно место наводить красоту и там оставишь. Я уже записалась, возможно, следующий раз будет нескоро. Не волнуйся, все в масочке. Оттуда пешком дойду домой. Все спокойно соберу, и завтра ты за мной приедешь.

Разумеется, я не стала говорить, что прямо из салона пойду к «шерстяной бабе», после которой как минимум сутки мужчину с его шаловливыми ручонками лучше держать от себя на изрядном расстоянии.

Следующие семь дней мы провели вместе почти в режиме нон-стоп. В среду, когда я с тремя битком набитыми спортивными сумками перебралась к Славе, президент выступил с обращением о неделе выходных, удаленке и самоизоляции. В общем, «оставайтесь дома». Хотя мы и ждали этого со дня на день, все равно ощущение было таким, как будто началась война.

«Эвридика» сразу перешла на доставку через Delivery Club, к этому уже все было подготовлено. Попытались работать на вынос, но уже в первые дни стало ясно, что это не пошло, пришлось свернуть. Славиного присутствия в ресторане не требовалось, поэтому за неделю он съездил туда всего дважды на пару часов, проверить все и подписать какие-то документы.

Мне о снижении арендной платы договориться не удалось, поэтому от офиса я отказалась. Полдня ушло на то, чтобы вывезти оттуда вещи и документы, а цветы забрала Наташа.

— Не расстраивайся, — уговаривал Слава. — После всей этой лабуды очень многие разорятся. За арендаторов еще драться будут. Найдешь получше и подешевле.

Я особо не расстраивалась, но все эти признаки того, что привычный миропорядок полетел псу под хвост, здорово били по психике.

Мы честно сознались друг другу: да, предыдущий опыт совместной жизни заставляет нервничать. Но неожиданно все оказалось намного проще и приятнее, чем представлялось. Возможно, дело было в том, что мы еще находились в той фазе отношений, когда хочется быть вместе семь дней в неделю и двадцать четыре часа в сутки. А может, и в том, что прятались друг в друга от пугающей действительности, как в переносном смысле, так и в самом буквальном.

Такого дикого количества секса в пересчете на единицу времени у меня не было еще никогда в жизни. В квартире, кажется, не осталось ни одной горизонтальной и вертикальной поверхности — за исключением потолка и священной кухни, разумеется, — которую мы не использовали для того, чтобы лечь, сесть или прислониться. По идее, все интимные места должны были стереться в лохмотья, но, как ни странно, нет, не стирались.

Самое забавное, что начинался каждый день чинно и благопристойно. Разумеется, я просыпалась одна, под шум воды в ванной или свист чайника на кухне. Мы завтракали, разговаривая о чем-то таком очень приличном. О ресторане, блоге и персональном менеджере Виталии, которого приставили к Славе. О коллекциях, которые я подбирала для Олега. О тех городах и странах, куда можно было бы поехать, когда вот это все прекратится. О фильмах и книгах. Потом приступали к своим делам, а заканчивалось все…

В первый день мы решили вместе заняться фитнесом. Нашли запись какой-то силовой тренировки унисекс, поставили ноут так, чтобы было видно, а через десять минут, насмотревшись друг на друга в процессе, уже трахались, как кролики, прямо на ковре.

— Ну… получилось вместо физики кардио, — отдышавшись, сказал Слава.

— Кардио-то кардио, но лучше нам все-таки заниматься этим по отдельности, — я потерла будущий синяк от неудачно подвернувшейся под задницу гантели. — В разных комнатах.

— Чем, сексом? — уточнил Слава. — В разных комнатах?

— Фитнесом, дурак! — я шлепнула его по животу, и…

В общем, до силовых тренировок мы в тот день так и не дошли. Получилось сплошное кардио.

Снимать стресс сексом — может, это было и не очень правильно, но уж точно лучше, чем едой. За неделю меня не накрыло ни разу, и все же пузырек фронтина предусмотрительно стоял на кухне на буфете рядом с холодильником.

Слава каждый день что-то готовил, фотографировал, снимал видео и выкладывал посты. Теперь под строгим руководством Виталия, который анализировал охват каждого поста и выдавал рекомендации: это хорошо зашло, это похуже, а вот этого вообще не надо. Слава злился, но вынужден был признать: всего за несколько дней подписчиков заметно прибавилось, не говоря уже о лайках и комментариях. Кстати, от ответов на них его тоже практически избавили, за исключением каких-то узко специальных моментов и директа, что высвободило немало времени. Виталий предложил подумать о канале на Ютубе, чтобы дублировать туда видео.

Пока Слава возился на кухне, я сидела в гостиной. За столом не прижилась, моим любимым местом обитания стал диван. Там я работала, положив ноут на колени или на живот, там же читала, медленно и дотошно, свою толстенную итальянскую «Историю обуви», перемежая, когда мозг начинал закипать, учебником ортопедии. И там же сидела — или лежала — в сети. Иногда после этого интернет-общения со знакомыми казалось, что кольцо вокруг меня сжимается.

Риккардо с женой поправились, но заболела Сигне, и очень тяжело. Она лежала в реанимации, под аппаратом ИВЛ. Ее сестра, переболевшая в начале марта, каждый день писала мне, что пока изменений нет. Жена Наоки, сердечница, попала в госпиталь с приступом и подцепила корону там.

«Марин, я уже собрала все документы, все, что нужно в больницу, — сказала по телефону Наташка, муж которой, терапевт-больничник, работал в красной зоне. — Потому что для нас это только вопрос времени. Маски, костюмы — все ерунда. Трое врачей в отделении уже заболели. Обещают, что за работу с ковидными будут доплачивать, но…»