— Вика, — ласково шепчет мое имя, хмуря брови.

— Я сказала «поехали», — копируя его тон, безапелляционно заявила, выдернув руку из его крепкой ладони…



Дубровский был недовольным, когда мы, наконец, покинули свое жилище, и направились в «Готику». Сидя на пассажирском сидении машины, я накрыла ладонью свой живот, все еще ощущая воздушную трель крыльев бабочек. Украдкой улыбнулась, смотря в окно. Костя не превышал скорости, когда как любил погонять на своем лексусе, срывая лошадиные силы машины. Впереди и позади нас ехали джипы с нанятой охраной. Дополнительные меры предосторожности, без который мы пока не можем обойтись. Мой мужчина считает, что мать способна на все: ради наследства и выгоды, даже пойдет по головам. Огни ночного города становились ярче, из-за приближающихся сумерек. Солнце давно ушло за горизонт, скорее прячась за высотками. На удивление сегодня не было ветра, и сама Москва-река вела себя тихо. Покрытая мелкой рябью из-за парома, который тихо шел по воде, пересекая под мостом свой намеченный путь. Подперев подбородок ладонью, облокотилась локтем о панель двери, наблюдая за городской жизнью. Вечерами, Москва словно оживала и становилась похожей на муравейник, в которой кишела активная жизнь молодых, беззаботных людей. И я порой скучала по тому времени, хотелось вновь ощутить себя иной, а с другой стороны, уже не могла представить себя без Кости. Смотря на своего любимого, поняла, как дорог мне мой мужчина, который был для меня сначала лишь плодом желания. Я грезила им, как девчонка, у которой начался активный период полового созревания. Чувствовала, Дубровский именно тот, ради которого можно и стоит побороться, даже если я проиграю. И сейчас, нося под сердцем его ребенка, эта сила удваивалась и придавала мне больше смелости в своих решениях. В том числе передача компании моего отца. Ни капли не жалею, что теперь Костя является главной частью в управлении империей Вознесенских.

— О чём задумалась? — в мои мысли врывается его настороженный вопрос, и я поворачиваюсь к нему лицом, убирая мешающий локон за ухо.

— Я только сейчас поняла, что моя жизнь без тебя будет абсолютно пустой, — признаюсь, и Костя, округлив глаза от неожиданного откровения, нахмурился. Я улыбаюсь, вновь устремляя взгляд на дорогу. Тихий поток других машин постепенно скапливался в груду металла вокруг, беря нас в плен извечной проблемы пробок.

Затем чувствую теплую ладонь на своей руке, которою по-прежнему держу у себя на животе. Снова гляжу ему в глаза: бездонные, полные любви ко мне и настолько желанные мной. Я словно утопаю в них, когда смотрю в упор. Пристально, не уводя своих глаз в сторону, чтобы избежать особенного искушения. Он манил меня к себе, интуитивно привязывая с каждым узелком всё крепче, и крепче. И чем прочнее становилась незримая связь, тем сильнее я боялась ее потерять. Дубровский крепко сжимает свою ладонь, и улыбается, посылая сквозь мое тело своей улыбкой молниеносные искры собственничества. Я навеки его — и этого не отнять. Даже не сказав ни слова, он дал мне понять, как я для него дорога.

— Знаю, потому что то же самое испытываю по отношению к тебе, — ласковый, низкий тон голоса мужчины обволакивает мою душу, согревая ее теплым чувством любви. — Как только разрешится вся канитель с твоей матерью, обещаю, мы уедем на время из города. Оставим всех своих демонов здесь, а сами насладимся свободой, — проговаривает желанное мной и им тоже.

Я молча киваю, взамен одаривая улыбкой, затем приподнимаю его руку своей, и целую в тыльную сторону. Он повторяет мое действие, желая большего, но из-за городского движения не может позволить отвлечься в пути.

— Все будет хорошо, — вдруг говорит, скорее уверяя себя, чем меня. И мне стало немного не по себе, словно что-то предчувствовала, но понять не могла, где ждать эту чертову опасность, а главное, от кого. Кто станет нашей угрозой, и посмеет отобрать так желаемое счастье.

— Конечно, — отозвалась я, вновь уставившись в окно.

По приезде в клуб, у входа нас уже ждал Эдуард. Темнее тучи, с сигарой во рту, которую скорее жевал, чем курил. Стоило нам остановиться, Вольный, не дождавшись, кинулся к Дубровскому, хватая моего любимого за грудки.

— Какого, сука, дьявола тут происходит? — от злости глаза стеклянные, что не сказать о стойкости Кости. Он даже не шелохнулся, оставаясь абсолютно спокойным. Я пыталась сообразить, что пошло не так, ведь друзья четко выполнили условия договоренностей, и теперь Эдуард полностью владеет клубом без права Кости на ее долю. Перепугавшись, встала позади Дубровского, крепко сжимая его руку.

— Отойди от меня, — зарычал мой мужчина на Эдуарда, посылая угрозу. Вольный фыркнул, но сделал шаг назад, нервно зачесывая назад сальные волосы. Я не видела лица Кости, но уверена, сейчас он был похож на демона, с которым лучше не связываться. Себе выйдет дороже. Хозяин клуба нервничает, продолжая втягивать чистый сигарный никотин, и выдыхая клубы дыма. Была слегка поражена, что мужчина еще не прибалдел от такой дозы, что окутывает его легкие. Кубинский запах табака в миг напомнил мне о папе, ведь он тоже любил такой вид сигар. — А теперь объясни, какого хрена ты кидаешься на меня, — зло оборвал Костя, махнув рукой нашей охране. Геннадий уже положил руку на кобуру с пистолетом. И вот только сейчас я осознала всю суть опасности реальной жизни. В бизнесе, который мой отец строил годами всегда было так, что крупные фигуры исчезали бесследно, а их активы вдруг обретали других хозяев. Вся чернота другой стороны медали пронеслась в мыслях, и мне совсем поплохело. Вцепившись в крепкую руку Кости, слегка задрожала. Эдуард еще раз глубоко втянулся, а потом согласно закивал, будто уже отвечал на поставленный вопрос Кости, только у себя в голове.

— У меня в клубе находится твоя мать, — он указывает на меня пальцами, в которых как раз находится тлеющая сигара. — Она устроила такое представление, — голос срывается. Скорее даже надламывается, — Эта сука, прости меня господи, каким-то образом собрала все видео с моих камер, которые установлены в игровых комнатах. И, — рыкнул он, швырнув сигару на асфальт, смотрит исключительно на Дубровского, игнорируя меня, — крутит записи теперь в главной зале. А там все, — ошалевшими глазами смотрит на Костю, будто теперь мир вовсе оказался не землей, а другой планетой. И я его понимаю, потому что наверняка на тех записях то, что не должно стать общественным достоянием столицы.

— Я разберусь с ней, — лишенный эмоций, Костя ответил своему другу. И сделав пару шагов к нему навстречу, положил свободную руку на плечо Вольному. — Всё, что происходило в «Готике» — останется в этих стенах, — загадочно произносит предложение, и волнение Эдуарда вмиг рассеивается, а на место его угрюмого лица, возвращается привычный облик всегда улыбчивого под кайфом мужчины.

— Как следует, — выплывает остатки табака во рту, и смотрит снова на меня, — а ты, красавица, — обращается ко мне, на что я просто кивают, уже предполагая в чем могла провиниться, — не будешь против, если я стану крёстным вашему ребенку, — ухмыляется, когда я, раскрыв рот, уставилась на него. — И, если будет мальчуган, назовёте в честь меня, — заявляет, гордо подняв подбородок. Дубровский фыркнул, цыкая. Шутки у Вольного, конечно, как всегда, не в тему, но настроение сумел все же приподнять.