— Остановите запись, — приказал Костя, и из кабинета вышел довольный Эдуард, по пути щелкая пальцами.

— Евгения, — он хитро улыбается ей, но ничего хорошего не сулит его послание горящих глаз. Он сожрет ее при первой же возможности. Мама схватилась за спинку стула, едва удерживая равновесие, — Вы в моем клубе, дорогуша, и только я могу управлять им, — заявляет, вновь щелкая пальцами. Смотрители тут же окружили ее, скручивая руки за спину.

— Вячеслав, — жалобно застонала она, но мужчина пошел на попятную, оставляя ее разбираться самой со своими проблемами.

— Костя, он снова смоется, — дергаю за руку Дубровского, но тот пригвождает меня взглядом, безмолвно прося помолчать.

— Вика? — с безумным, испуганным взглядом мама обращается ко мне, жалобно пискнув: — помоги мне, дочка. Это не я! Не я травила твоего отца! Я любила его, Вика!

— Я все видела на записи, — безэмоционально бросаю вслед, не желая смотреть ей в глаза, в которых столько лжи и желания выкрутиться. Я знала мать, каждую ее выходку, которой она могла затуманить голову любому. Она манипулировала мной, но только потому, что я позволяла ей это делать, лишь бы меня не трогала и не срывала своего безумия на мне. Научилась выживать рядом с ней, чтобы иметь возможность спокойной, как мне казалось, жизни. Но всё обернулось иначе. Смотрители повели на выход женщину, и мы посеменили следом, вот только Дубровский задержался на мгновение, глядя пристально в глаза Вячеславу.

— Будь уверен, завтра ты окажешься на помойке. Я помог тебе однажды, и об этой знает каждый здесь присутствующий, — мужчины закивали, подтверждая, а Вячеслав багровел, сжимая кулаки до проступивших костяшек на них. — Теперь узнаешь, как это пересекать мне дорогу.

— Уж кто бы говорил, — плюет Дубровскому в ноги, и снова смотрит на меня, — лучше расскажи, как мы трахали одних и тех же баб, сука, — Вячеслав совершенно обезумел, приближаясь на пару шагов к Косте. — Расскажи, как ты смотрел на нас в «Шарме», когда я был в ней.

Вот теперь мне стало гадко, будто только что этот мужчина, который казался мне абсолютно адекватным, харкнул в душу. Не стерпев унижений в свой адрес, я резко замахнулась и со всей силы, которая у меня была, залепила смачную, звучную пощечину, а следом полетел кулак от Кости. Этот идиот не ожидал от меня такой реакции на слова, а уж тем более в добавок получить от Дубровского — во второй раз. Удар получился настолько мощным, что крупный, крепкий мужчина, не устояв на ногах, рухнул на пол, мгновенно теряя сознание. Кровь хлынула из носа Вячеслава, и были слышны его хлюпающие урчания в гортани. Он захлебывался собственной алой жидкостью. Кто-то из толпы поспешил на помощь, переворачивая Вячеслава на бок, чтобы тот не утоп в своей же крови. Но остальные встали со своих мест и зааплодировали нам, шокированным своими поступками. Но я не жалела, напротив, обрела некоторую свободу от груза, навалившегося на мои плечи.



— Нам пора, Вика, — Дубровский обнял меня за плечи и повел в коридор на выход. Вольный огласил перед залом, что сегодня все за счет заведения, так сказать за испорченный вечер, он готов понести убытки, которые наверняка окупятся в разы больше, ведь шоу, оно и было шоу.

— Костя, как маме удалось крутить записи? — только сейчас я приняла во внимание, что что-то снова упустила из виду. Дубровский коварно ухмыляется, притягивая ближе к себе, даря теплые объятия.

— Она дала огромную сумму денег Вольному, чтобы тот якобы был на ее стороне. Зная, что он постоянно под кайфом, решила обвести всех вокруг пальцев.

Раскрыв рот, обалдела уже дважды.

— И, о каких суммах шла речь? — подозрительно уставилась на своего любимого, мы уже были на улице. — Вдруг этого оказалось мало, и он решил не метаться?

— Обижаешь, — из-за спины раздается хриплый, прокуренный голос Эдуарда. Мужчина снова закуривает сигару и пускает дым мне в лицо, но я стойко вытерпела его выходку. Хохотнул, смотря в упор мне в глаза, затем еще ближе подходит, оставляя между мной и им меньше метра расстояние, почти вторгается в личное пространство. Меня не испугать, хотя в глазах Вольного играют бесята. — Не волнуйся, куколка, я Дубровского никогда не предам, — заверяет, и я верю ему, не зная отчего такая уверенность в правдивости слов этого вечно пьяного мужчины.

Полицейская сирена разорвала мгновение, и мы все трое обернулись, видя, как усаживают мою кричащую мать, а на скорой увозят Вячеслава. Вот и закончилось. Даже вздохнула, полностью расслабившись в руках любимого. Костя поцеловал меня в висок, крепко сжимая в объятиях. Точка в истории поставлена, но все равно по спине пробегает холодок. Что-то я все же упустила, только сообразить что.

— Поехали домой, — ласково шепчет у уха Дубровский, целуя в мочку, а потом наклоняясь ниже, в шею. Эдуард оставил нас наедине, предоставляя полное уединение.

— Да, Кость, я устала и хочу просто завалиться спать, — игриво потираюсь попой о его полувозбужденный член. На улице стало прохладно, а мимо идущие зеваки больше рассматривали машины, чем нас, обнимающихся у всех на виду. Сирена полицейской машины удалялась все дальше, как и скорой, только обе машины разъехались по разные стороны. — Почему ты так легко отпустил Вячеслава, он же соучастник? Помог матери откупиться от временного пребывания в изоляторе.

Дубровский глубоко вдохнул, о чем-то вспоминая, но не спешит делиться. Я дала ему время, собраться с мыслями, а если не захочет говорить об этом, не стану настаивать. В конце концов, у всех нас есть свои прошлые страницы жизни, которые мы бы желали забыть. Но Костя поворачивает меня к себе лицом, и прикасается ладонью к щеке, ласково поглаживая большим пальцем кожу. Его касание, как электрический разряд, подающий импульсы жизни моим нервным клеткам. Каждый участок плоти оживает желанием большего. Мужчина смотрит пристально, одаривая взглядом бездны, но ощущением безопасности.

— У него кишка тонка причинить боль той, в которую был безумно влюблен, — оглушает словами, и я замираю, а потом хохотнула, не веря своим ушам.

— Юморист, — недоверчиво взглянула на серьезного Костю, на лице которого не дрогнул ни один мускул. Я закачала отрицательно головой, в ответ получая его кивок.

— Да, просто прими это и отпусти, — советует, когда как у меня никогда не было таких мыслей. Вячеслав не проявлял чувства. Симпатию — да, но не любовь, однозначно. — Он мастер маскировать свои эмоции, потому так легко вы расстались с ним. Вика, послушай, — Костя взял меня за оба плеча и пристально посмотрел в глаза, — ему нравилось манипулировать, но он понял, что ты этого ему не позволяешь делать с тобой.

— Потому что в моем сердце был ты, — заканчиваю за Дубровского, обрывая на полуслове. — Потому что я люблю тебя, Кость, вот и весь секрет, — жму плечами, как между прочим.

— И еще, — Дубровский прочищает горло, глядя на мои губы. — Что бы ты сказала, если бы вдруг узнала, что уже являешься замужней женщиной? — вскинув правую густую бровь, глядит на меня, а я лишь усмехнулась, слегка не понимая его вопроса и намеков. Глубоко вдохнув, пожала плечами.