не отметить величия и строгости главного православного собора Киншасы, хотя православие здесь не было в фаворе. Оставшиеся в живых африканские христиане больше склонялись к различным протестантским конфессиям. Поэтому православные делегаты были приняты в местной епархии с особым почетом.

Епископ Христофор, представлявший церковь в Западной Африке, улыбался им широко и приветливо, когда принимал в своем дворце. Делегатам был предоставлен день на освоение перед первым заседанием, и православные первым делом пошли сюда. Их было не так много, всего человек пятнадцать из восточной Европы, но епископ Христофор был счастлив этой встречей.

– Я согласен с тем, что христиане должны объединяться, – говорил он на приеме, поглаживая свою курчавую бороду. – Но я пока плохо просматриваю возможности такого объединения. У нас тут обстановка едва ли не религиозных войн! И хотя мы, православные, стараемся в этом не участвовать, но это не может не касаться и нас.

Европейцы смущенно переглядывались, потому что религиозная конфронтация была характерной чертой именно африканской жизни, и высказываться по этому поводу было неполиткорректно.

– Именно поэтому, – высказался митрополит Севастьян, – мы и приехали к вам, чтобы призвать христиан к миру.

Разговор шел вполне дипломатичный, хотя было очевидно, что африканцы едва удерживаются от желания пожаловаться на свои тягостные обстоятельства. Европейцы же сразу дали понять, что участвовать в местных склоках не собираются.

– Хотел бы я знать, что явилось камнем раздора? – спросил Стас в общем разговоре.

Епископ Христофор бросил на него внимательный взгляд.

– Вы не поверите, – сказал он с горечью. – В джунглях возникла легенда о том, что один из вождей рептилидов в наших местах принял крещение. Теперь разные конфессии приводят доказательства этой глупой истории, и претендуют на то, что именно они совершили этот акт, который как бы освятил пришествие рептилидов.

Стас замер, словно боялся, что в этот момент все будут смотреть на него. Он вспомнил рассказ Неделина о крещении Трускальда, и сразу взволновался, что вынудило его достать четки и заняться молитвой. Волноваться ему не следовало.

– Как интересно, – мягко улыбнулся митрополит Севастьян.

– А что говорят об этом сами рептилиды? – спросил Стас, чувствуя, что снова владеет собой.

– Стоит ли нам поднимать эту тему, если она является камнем раздора? – вмешался митрополит, глянув на Стаса с укором.

– Нам так или иначе придется столкнуться с этим вопросом, – заметил Стас. – Думаю, нам бы следовало прояснить эту историю.

– А я думаю, что нам бы следовало решительно отмежеваться от всех этих сомнительных историй, чтобы не оказаться смешными, – сказал решительно румынский богослов Григореску.

Стас уже успел узнать, что этот богослов был настроен на самое радикальное объединение, игнорируя традиционно консервативные настроения в церкви.

– Вам они могут показаться смешными, – заметил Стас, не смиряясь. – Но люди за это проливают кровь. Было бы странно, если бы мы не дали им высказаться по этому поводу.

– Ну, это будет решать наша конференция, – миролюбиво поднял руки митрополит Севастьян. – Но я рад, что православные браться не участвуют в этом дележе.

– Хотел бы с вами согласиться, – вздохнул черный священник, сидевший рядом со своим епископом. – Но и нас это коснулось не в последнюю очередь. Нет, нет, мы не проливаем кровь братьев за право называться церковью первосвященника, но среди нас есть устойчивые сторонники этой легенды.

– Помоги им Господь, – сказал митрополит и перекрестился.

Епископ Христофор пригласил их на вечернее богослужение, короткое и распевное, и Стас должен был отметить, что африканское пение был хоть и необычным, но довольно духовным. Как и многие другие из присутствующих, он сразу принялся записывать это пение на телефон.

После службы он уже собрался со всеми идти в гостиницу, когда его остановил черный диакон, который тоже участвовал в службе.

– Простите, – обратился он к Стасу. – Кажется, это вы заинтересовались легендой о первосвященнике, не так ли?

– Надеюсь, я не вмешиваюсь в ваши внутренние дела, – осторожно произнес Стас.

– Так странно, что европейцы относятся к этому столь высокомерно, – отметил диакон. – Разве это не могло бы быть знаковым событием в нашей религиозной жизни?

– А вы сами в это верите? – спросил Стас.

– Не только верю, – улыбнулся тот, сверкнув зубами. – Я слышал об этом из рассказов очевидцев.

Стас остановился. Ему конечно следовало задуматься, почему этот диакон выбрал именно его для своего рассказа.

– И кто же это был? – спросил Стас, глядя ему в глаза.

– Я не могу сказать, как его звали, – развел руками диакон. – В народе его прозвали Первосвященник, хотя он даже священником не был. Но, как говорят, мог творить чудеса.

Стас невольно скривился, хотя, при здравом размышлении, вполне можно было представить, что Трускальд со своим Веритианом вполне мог чего-то там сотворить.

– Почему же этим не занимаются всерьез? – спросил Стас.

– Вы смеетесь! – всплеснул руками диакон. – Только неделю назад фанатики из храма Пятидесятницы взорвали часовню Первосвященника в деревне Нгомо. А причиной было то, что баптисты, владевшие часовней, держали там четки Первосвященника!

– Баптисты? – переспросил Стас. – Но баптисты не признают реликвий и святынь!

– Это у вас, в Европе они не признают святынь, – хмыкнул диакон. – У нас они за эти святыни готовы глотки рвать. Вы же понимаете, если этот рептилид при жизни творил чудеса, то чудесной силой заряжены все его личные вещи. Пресвитериане, как говорят, держат у себя нательный крест Первосвященника. Адвентисты молятся на его башмаки.

– И чудеса происходят? – спросил Стас.

– В том-то и дело, – вздохнул диакон. – Но это ладно, в конце концов, человек может убедить себя в чем угодно. Но вы же понимаете, что нам в этой драке оказаться просто опасно. Мы здесь в меньшинстве!

– А у вас есть повод оказаться в гуще событий?

Диакон осторожно оглянулся.

– Я знаю совершенно точно, что он крестился в нашей юрисдикции.

– В вашем храме? – спросил Стас осторожно.

– Нет, конечно, – махнул рукой диакон. – Это произошло в глуши, в джунглях, но там был скит с поселением нескольких монахов. Деревня называлась Аколе Гхора, даже не понимаю, как они туда забрались. К сожалению, ни один из них не выжил.

Стас выдержал паузу.

– Почему вы не спросите об этом прямо у рептилидов? – спросил Стас.

– Мы уже спрашивали, – отвечал диакон. – Они отвергают такую возможность на корню. Вы же знаете, наверное, у них нет религии. В народе уверены, что Первосвященник пошел на это вопреки традициям своего народа.

Так оно и было, подумал Стас, если было на самом деле.

– Что вы хотите от меня? – спросил Стас прямо.

Тот помялся.

– Конечно, поднять этот вопрос на вашей конференции вряд ли получится, – сказал он со вздохом. – Но если бы в Европе хотя бы заинтересовались