Прямая классическая юбка от него смотрелась неплохо, но пиджак убивал все, и вместо него Соня выбрала облегающий джемпер с треугольным вырезом, который тоже не носила лет пять. Сначала хотела поддеть блузку, но от этого испортился силуэт.

В результате она выглядела элегантно, стильно, ангорская шерсть подчеркивала плавную линию Сониной талии, но джемпер был шерстяной и кусался, так что, оказавшись у Колдунова, Соня мечтала только об одном, чтобы встреча быстрее закончилась и можно было зайти в туалет и от души почесаться.

В кабинете Яна Александровича, кроме него самого, оказался пожилой человек, невысокий, щуплый, с обветренным и морщинистым, как печеное яблоко, лицом. Колдунов представил его, но Соня от волнения не запомнила имени.

Они сели: Колдунов за письменный стол, а Соня со стариком напротив. Теперь к кусачему свитеру прибавилось беспокойство, что юбка слишком высоко открывает коленки, а одергивать ее нельзя, чтобы не показаться полной дурой, и Соня старалась не шевелиться.

Ян Александрович спросил, где она училась, хорошо ли, почему не осталась на кафедре, каким объемом оперативной помощи владеет. Потом начал гонять по ситуационным задачкам. Соня слегка недоумевала, зачем ему понадобилось тратить время, чтобы выяснить ее действия при массовом поступлении пострадавших после аварии на производстве, но отвечала добросовестно. Возможно, профессор составляет тесты для курсов повышения квалификации и решил на ней проверить. Но когда Колдунов перешел к личной жизни и поинтересовался, есть ли у Сони муж и дети, удивление ее возросло. И все же она ответила, что живет с родителями, а уточнять ничего не стала.

Закончив опрос, Колдунов переглянулся со своим товарищем, и тот вдруг сказал, что предлагает Соне место начмеда в городской больнице Южно-Сахалинска.

Соня растерялась.

– Ну какой же из меня начмед, – пробормотала она.

– Очень хороший, – улыбнулся Ян Александрович.

– Я же заведующей стала по чистой случайности, просто потому что больше некого было назначить, и по натуре я нерешительный человек, не обладаю лидерскими качествами…

Колдунов засмеялся:

– Вот именно поэтому вы и вырастете в прекрасного руководителя. Призвание, оно, знаете ли, не должно даваться слишком легко. Только через пот, через преодоление себя.

– Да уж, если работу не ненавидеть, то какая же это работа. Это отдых.

Мужчины рассмеялись, а Соня покачала головой и подумала, что это, наверное, просто шутка.

– Вы меня совсем не знаете, – промямлила она.

– Софья Семеновна, поверьте, я видел достаточно, чтобы смело рекомендовать вас на эту должность своему старому товарищу. Даже если бы и не получил на вас от Ивлиева самой восторженной характеристики.

– Восторженной? – опешила Соня. – От Ивлиева?

– Клянусь! Сам в шоке. Он сказал, что вы как десять меня плюс еще и не пьете. Не пьете?

Соня засмеялась и покачала головой.

– Ну и все. Лучше и пожелать нельзя.

– Но я же еще молодой специалист.

– Так и отлично! Руководящей работой надо начинать заниматься с младых ногтей, а не когда уже песок сыплется.

Дальше Колдунов сказал, что понимает – такие решения не принимают за пять минут. Пусть Соня отправляется домой, подумает хорошенько, а завтра, с учетом разницы во времени, свяжется с начальником отдела кадров по скайпу, тот расскажет про оклад и все остальное. Если она согласится, то Колдунов быстренько протолкнет ее на курсы организаторов здравоохранения без отрыва от производства, тут пусть она потихоньку сворачивает дела, а с нового года можно приступать к работе.

Соня вышла от Колдунова ошеломленная. До сегодняшнего дня должность начмеда казалась ей чем-то заоблачным, недоступным, таким, что никогда и ни при каких обстоятельствах не сможет с нею произойти. Заведование досталось по странной прихоти судьбы, но это – потолок, а настоящая, большая карьера, она для других людей, более умных, решительных и амбициозных.

Но теперь, когда возможность повышения стала реальностью, Соня поняла, что хочет этого больше всего на свете. И хочет не потому, что приятно быть начальником, а потому, что столько хорошего можно сделать на этой работе!

Соня окинула мысленным взором свой трудовой путь в качестве завотделением. Все же она не просто оформляла бумажки, а приняла несколько изящных управленческих решений, например, открыла палату наблюдения, где можно было в течение суток исключить острую хирургическую патологию и отправить пациента на амбулаторный этап. Внедрила лапароскопические техники в экстренной службе. В конце концов, кто еще из руководителей отделений в центральных районных больницах может похвастаться, что под его руководством трудится целый профессор, звезда хирургии мирового уровня (исключительно по его собственному мнению, ну да не в том суть)?

Почему только ей раньше никогда не приходило в голову, что она хороша на своем месте? Может быть, потому, что каждый рабочий день она воспринимала как экзамен, который необходимо сдать на отлично, и просто не замечала, как идет вперед, как растет и как ученическая пора миновала.

Колдунов обещал пропихнуть ее на курсы оргздрава, имея в виду, что ходить на занятия не придется, достаточно принести документы и потом получить диплом. Но Соня хотела бы ходить, учиться, получить новые знания, чтобы работать в полную силу.

Она зажмурилась, под мерный стук колес метро вспоминая, какие прекрасные были у нее идеи по улучшению работы больницы, и не какие-то утопические мечты, а совершенно реальные предложения, и она даже пыталась озвучить их на совещаниях заведующих, но никто не слушал. Может быть, голос слишком робкий или вид… Или предложения казались дурацкими…

А теперь ей выпадает шанс принимать стратегические решения, неужели она не воспользуется им? Неужели не поедет на Дальний Восток, о котором с такой любовью рассказывал ей Герман?

Соня покачала головой. Какие однотипные испытания подкидывает ей судьба! Предлагает то любовь прекрасного мужчины, то карьеру и интересные приключения, но почему-то все время надо жертвовать родителями! Почему нельзя было так, чтобы ее полюбил местный житель, или превосходные лидерские качества, которые разглядел в ней Колдунов, потребовались бы где-то поблизости? Перед многими людьми встает дилемма между карьерой и семьей, но для нее почему-то предусмотрена разлука с родителями, что бы она ни выбрала! А дома, рядом с мамой и папой не будет ни того ни другого!

Герман гад! Если бы он перевелся сюда, конечно, она вышла бы за него замуж, и ни о каких Южно-Сахалинсках и не мечтала бы! Можно подумать, прямо вот некому тихоокеанские рубежи защищать, кроме него! Умнейший дядька, доктор наук, неужели бы тут не нашел себе интересной работы! Тут Соня поймала себя на мысли, что злится на Германа так, будто они двадцать лет женаты, и тряхнула головой, отгоняя наваждение.

Просто он не настолько любит Соню, чтобы менять свою жизнь, а хочет, чтобы это она все изменила и все бросила. Потребительское отношение это называется, а все разговорчики про «до Нового года включительно» – романтическая ерунда, к которой нельзя относиться серьезно. Она поступила в высшей степени разумно, что порвала с Германом, и нет смысла больше о нем вспоминать.