– Состязание не было завершено, так что не представляю, как будут награждать победителя. Возможно, приз вернут в сокровищницу или вручат на другом празднике.

– Так я и думала. – Кэт села рядом на другую табуретку. Хорошо бы сейчас заняться делом и поставить, например, тесто на хлеб, вместо того, чтобы читать жуткие рецепты. Замешивая и взбивая тесто, она всегда успокаивалась.

Мэри-Энн утомленно закрыла глаза.

– Говорят, господин Гусеница уже почти съехал из своей лавки. Пройдет совсем немного времени, и…

Она не закончила, да и зачем. Все и так было понятно. Пройдет совсем немного времени, и это место займет кто-то другой, если они не успеют.

– Ну, хорошо, – прошептала Кэтрин, собираясь с духом. – Хватит тянуть. Придется попросить у родителей денег или разрешения продать мое приданое. Другого пути нет.

– Ах, Кэт… – застонав, Мэри-Энн снова подняла голову. – Я восхищаюсь вашим оптимизмом и всегда восхищалась, но они тебе откажут. Вы знаете это не хуже меня.

Уголки ее губ поползли вниз. Витая мыслями где-то далеко, она добавила:

– У нас не будет кондитерской, пока нет денег. Значит нужно, чтобы кто-то вложил капитал, но кто станет помогать бедной служанке и дочери маркиза? Может, пора признать, что наша мечта никогда не сбудется, и смириться с судьбой? – Она вымученно улыбнулась Кэтрин. – В конце концов, я и мечтать не смела, что стану служанкой королевы, так что не так уж все плохо.

Скрипнув зубами, Кэт схватила синий капор, напялила на голову Мэри-Энн и затянула желтую ленту под подбородком.

– Я не потерплю подобной чепухи! У нас было время предаваться мечтам, Мэри-Энн, но теперь оно кончилось. Я пойду к родителям. Но мне нужна твоя полная поддержка. Итак, ты хочешь вместе со мной открыть кондитерскую или нет?

Мэри-Энн открыла рот, чтобы ответить, но заколебалась и, казалось, ушла в свои мысли. Она втянула голову в плечи, а ее синие глаза наполнились слезами.

– Конечно, Кэт. Разум говорит мне, что этого никогда не будет, но мое сердце…

– Иногда только сердце и стоит слушать. – Кэт расправила плечи, готовясь к разговору. – Кто знает? Может быть, праздник так утомил их, что сил на пререкания не осталось.

– Чтобы вашей матушке, да не хватило сил на пререкания? Кэтрин, от всей души желаю удачи, но боюсь, что на сегодня лимит невозможного уже исчерпан.

Маркиз и Маркиза в библиотеке пили сердечные капли, когда Кэт постучала в дверь. Родители выглядели такими же измотанными, как и Мэри-Энн. Конечно, Кэт знала, что весь день они провели в развлечениях и болтовне с гостями, а не в трудах, как слуги, и все же ей стало их жаль.

Ежегодный Черепаший праздник оказался утомительным для всех.

Несмотря на дурные предчувствия Мэри-Энн, Кэт надеялась, что родители слишком устали и не станут с ней спорить. Возможно, они проявят больше чуткости к ее пугающе новым идеям именно сейчас, увидев, как шатаются и рушатся давние устои и традиции.

Кэт стало стыдно, что она на это надеется.

– Решила лечь пораньше? – спросил отец, увидев застывшую в дверях дочь. – Понимаю тебя, дитя. Подойди же, поцелуй меня на сон грядущий.

Заставив себя улыбнуться, она подошла и коснулась губами его морщинистого лба.

– Вообще-то, – сказала она, отходя, – я надеялась, что у вас найдется минутка поговорить со мной.

Она покосилась на матушку, сидевшую на диванчике. На ней все еще было нарядное платье, подол был выпачкан мокрым песком.

– Я хочу поговорить с вами обоими, – уточнила Кэт.

Маркиза подняла голову, отгоняя усталость, и с улыбкой выпрямилась.

– Ах, Кэтрин. Разумеется, мы уделим тебе внимание! И не напускай на себя такой несчастный вид. Лучше садись и все нам расскажи. После такого ужасного дня хорошие новости нам не помешают.

От неожиданности брови у Кэтрин взлетели на лоб, она чуть не взорвалась от переполнявшей ее кипучей радости, но в следующее мгновение поняла, что матушка говорит о Короле.

– Благодарю, матушка, но я не…

Маркиза небрежно махнула, указав на пустое кресло.

– Не скромничай, дорогая. Семнадцать лет мы с твоим отцом ждали этой прекрасной новости, и лучшего времени для нее не найти. Смею надеяться, что всех так окрылит весть о предстоящей свадьбе, что о сегодняшнем несчастье просто позабудут. – Она прижала ладонь ко лбу, но ее глаза тут же загорелись. – Он сделал тебе предложение во время кадрили? У тебя был такой счастливый вид. Скорее даже безумно влюбленный, я бы сказала. Ах, озорница, я просто не верю, что ты не прибежала к нам сразу с радостным известием.

Кэтрин умоляюще сжала руки.

– Ты все не так поняла, мама. Король не делал мне предложения. Он поторопился, когда заговорил об этом во время состязания. – Глаз у нее задергался. – Признаться, меня рассердило, что он не сдержал слова и объявил о своем ухаживании во всеуслышание.

Матушка нахмурилась.

– Так ты не помолвлена?

– Представь себе, нет. – Кэт села на краешек кресла, и оно тут же начало обмахивать ее своими подлокотниками-крыльями, но девушка досадливо отмахнулась. – Я хотела поговорить с вами о другом.

С лица Маркизы не сходило недоумение.

– О другом? Не о Короле?

– Боюсь, мама, Король интересует меня гораздо меньше, чем тебя.

Матушка окаменела, и Кэт уже раскаялась в своих словах, но тут отец фыркнул о смеха, и ей стало легче. Маркиз подался вперед, сжимая в огромной руке хрупкий стаканчик для капель.

– Ну что же ты? Продолжай. Расскажи нам, что тебя волнует.

– Хорошо. – Чтобы было не так заметно, как у нее дрожат руки, Кэт вцепилась в юбку. – Вам известно, что мы с Мэри-Энн сегодня участвовали в состязании. Мы принесли пирог. Пряный тыквенный пирог, и судьи как раз начали пробовать его, когда…

– Да, мы заметили, – недовольно перебила ее мать. – Я понимаю, что Король без ума от твоих лакомств, но когда же ты наконец поймешь, что знатной девице не подобает проводить все время на кухне? Да еще и участвовать в состязаниях! Дочь Маркиза участвует в ярмарочном состязании на празднике, устроенном Маркизом. Неужели тебя не остановила мысль о том, как это будет выглядеть?

– Я хотела выиграть, – сказала Кэт. – Хотела получить вознаграждение.

Отец вопросительно поднял бровь.

– Зачем? Если тебе нужны деньги…

– Об этом я и хочу поговорить. Да, мне нужны деньги, потому что я… Я хочу открыть кондитерскую. – Она судорожно сглотнула и заговорила спокойнее, почувствовав, что начинает слишком волноваться. – Мы с Мэри-Энн хотим открыть кондитерскую.

Родители изумленно смотрели на нее, на время лишившись дара речи.