Маркиз прижал ее к кушетке, его гибкое тело наполовину лежало на ней.

— Син, ты…

Они оба встрепенулись. Роман стоял, упираясь своими мускулистыми руками в дверной проем и заглядывая в комнату. Его красноватое лицо нахмурилось, когда он увидел их распростертыми на кушетке.

— Не обращайте на меня внимания, — проворчал он и, ухватившись за дверную ручку, с громким стуком закрыл дверь.

— Я знал, что он может пригодиться, — пробормотал Синклер и скользнул вниз, лаская ее грудь.

Виктория запустила пальцы в его темные волосы и изогнулась дугой, когда он завел руки ей за спину и быстро ослабил шнуровку ее утреннего платья. Когда она легла вновь, он стянул платье на талию и снова начал целовать ее обнаженную грудь, а затем, отодвинувшись в сторону, позволил и ей снять с него визитку, жилет и галстук. Труднее обстояло дело с рубашкой, так как он, казалось, не собирался перестать целовать ее и ласкать ее тело длинными чуткими пальцами.

— Синклер, — наконец запротестовала она и сдернула через голову его рубашку, когда он на минуту прервал поцелуи и посмотрел на нее.

— Я хочу войти в тебя, — прошептал он и взял в рот ее сосок.

Она застонала в порыве беспомощной страсти, ее бедра изгибались, когда он стаскивал вниз ее платье. Он встал на колени, отводя ее руки, когда она попыталась помочь ему расстегнуть его лосины. Ей нравилось видеть его таким; она любила, когда он желал ее так сильно, что с трудом мог сохранить твердость в руках.

Освободившись наконец от одежды, он бережно раздвинул колени Виктории и медленно вошел в нее. Она снова застонала, на этот раз от нахлынувшего удовлетворения. Приподнявшись на локтях, он нагнулся, чтобы снова поцеловать ее, перемещая язык в том же ритме, что и разгоряченные бедра. Виктория впилась ладонями в его мускулистую спину, наслаждаясь ощущением его плоти, двигающейся так глубоко и с такой силой внутри ее.

Теперь ее тело знало его, и она начала охотно отвечать ему, когда почувствовала, что он готов завершить акт любви. Синклер поднял голову и взглянул на нее сверху темными от страсти и желания глазами, затем сделал последнее глубокое движение, и она слилась с ним в экстазе.

— Мы смяли список гостей, — заметил он, переводя дыхание и вытаскивая из-под нее лист бумаги.

Засмеявшись, Виктория убрала с его глаз темные волосы и снова поцеловала.

— Все в порядке.

Он очень надеялся на это. Мало утешения в том, что он не совсем лгал ей, говоря о Кингсфелде, избегая прямого ответа на ее вопросы. Ему повезло, удалось отвлечь Викторию от них, но он не представлял, как долго еще удастся обманывать ее.

Она вздохнула, скользя руками по его талии.

— Хорошо, Синклер. Так как ты потратил много сил, стараясь убедить меня, полагаю, я смогу один вечер вытерпеть Кингсфелда.

— Спасибо. Я буду, по возможности, держать его подальше от тебя. — Даже на расстоянии выстрела, если это понадобится.

— Ты ведь не хочешь, чтобы кто-то что-то заподозрил? Предполагается, что мы будем счастливой шумной группой людей, предающихся наслаждению, не правда ли?

— Но некоторые окажутся более счастливы, чем другие, — прошептал он, целуя ее ушко. Медленно и с искренним сожалением Синклер сел на кушетке, раздумывая, почувствует ли он когда-нибудь уверенность в ее безопасности. Возможно, не раньше чем разоблачит Кингсфелда и выполнит свой долг перед Томасом. — Ты ведь так хорошо все понимаешь!

— А ты обладаешь даром убеждать.

Он коснулся пальцем ее нежной гладкой щеки.

— Я рад. А теперь у меня неотложное дело.

Виктория села рядом с ним, и взгляд ее сделался серьезным. Она было открыла рот, чтобы сказать что-то, но затем передумала.

— Обещай мне соблюдать осторожность.

Итак, она все еще не знала, что он собирается предпринять.

— Ты будешь скучать? — мягко спросил он, снова целуя ее.

— Да. И мне так и не удастся рассадить гостей по местам.

Смеясь, Синклер нагнулся и собрал свою разбросанную одежду.

— Мы не можем этого допустить.

После того как они привели все в относительный порядок, Синклер отправился в палату лордов, где одна из бутылок отличного виски Томаса убедила клерка предоставить пять ящиков проектов и договоров, отвергнутых на сессии парламента двухгодичной давности. Подозревая, что проекта Томаса не окажется среди прочих документов, он потратил два часа, пытаясь убедить себя в этом. Томас являлся автором нескольких непрошедших договоров, но ни один из них не был таким прямым, вызывающим и угрожающим кошелькам знати, как проект договора, найденный Викторией.

Дождавшись, пока клерк, устав от пыли и скуки ожидания, вышел, Синклер проскользнул в соседнюю комнату. На этот раз он не занимался случайными поисками в надежде наткнуться на что-то ценное, а точно знал, что искать, и у него на это ушло совсем немного времени.

Граф Кингсфелд действительно отказался от малой доли акций в маленьких компаниях, связанных с Францией, однако он сохранил в собственности компанию, расположенную в нескольких милях от Парижа и производящую детали для газовых уличных фонарей.

Синклер выругался. Неудивительно, что Кингсфелд хранил молчание относительно владения таким невинным и прогрессивным бизнесом. Маркиз знал об этой фабрике; однажды он даже посетил ее в компании с одним из генералов Бонапарта. Хотя трубки и другие части для уличных фонарей грудой лежали в углу, он сомневался, что во время войны изготовили хотя бы одну лампу. Завод был слишком занят другой задачей — производством мушкетов, которыми вооружали солдат Бонапарта под Ватерлоо.

Син быстро вернул все на место, провел еще несколько минут в хранилище, поблагодарил клерка и покинул парламент. Он был в ярости, и болезненное ощущение внизу живота усилилось. Ему не раз доводилось видеть смерть и предательство; он даже сам участвовал в этом, когда того требовал долг. Но графа он считал другом, он доверял ему. Сегодня вечером этот ублюдок сядет за его стол — за стол, который принадлежал Томасу, — чтобы улыбаться и смеяться, и Синклер будет вынужден улыбаться и смеяться вместе с ним. Хотя теперь он знал, что именно Кингсфелд убил Томаса, у него по-прежнему не было доказательств. Но скоро он найдет их, скоро, теперь уже очень скоро.

Что-то шло не так. Виктория примостилась на ручке кресла, чтобы поболтать с Люси и Лайонелом, но ее внимание беспокоила группа людей на другом конце комнаты. Синклер и Кит стояли рядом с Кингсфелдом и вели себя так, словно не случилось ничего плохого; это-то ее и настораживало.

— …и конечно, после того как «Олмэкс» взорвался, никто не захотел сообщить леди Джерси об этом.

Виктория рассеянно взглянула на мистера Пэрриша.

— Что?