— Да, это, как я понял, его принцип, — заметил Савелий Иванович, — обделывать свои делишки один на один, чтобы не попадаться. Но ты-то умный парень! — громко сказал он и посмотрел на Кирилла. — Ты-то как мог попасться в эту ловушку! Он же явно болен на голову!

— Я тогда не в себе был, — после паузы ответил Кирилл и вновь обернулся и глянул на Марику.

Она внимательно слушала их разговор, но молчала.

— Я полностью погрузился во внутренний мир, — продолжил Кирилл, — много слушал песен эмо-групп, иногда часами не вынимал наушники и не выходил из комнаты. А что?! — резко спросил он. — Лучше было смотреть на ту жизнь, которую ведут мои родители?

— Я этого не говорил, — хмуро заметил Савелий Иванович.

— Не могу передать того состояния, в котором я тогда находился. И общение с Дарком мне нравилось. Подкупало то, что он говорил со мной, как со взрослым. Мы много беседовали о жизни, о смерти. Его идеи казались мне тогда интересными и заманчивыми.

— Он вами ловко манипулировал, — сказал Савелий Иванович и помрачнел. — Эх вы, эмо-куклы. Нужно подумать о передаче на нашем местном канале, — задумчиво добавил он. — Кто знает, может, он еще с кем-то подписал договор смерти. А что? Идея вполне осуществима. Покажем его фотографию, предупредим и детей и родителей, что это маньяк.

— А разве можно? — поинтересовался Кирилл. — Ведь еще должно следствие быть и все такое.

— Вот вы все нынче какие умные! — засмеялся Савелий Иванович и затормозил недалеко от дома Кирилла. — Книги читаете, фильмы смотрите, все лучше нас знаете. Ничего, прокурор, думаю, возражать не будет против такой акции. Все-таки это в интересах наших сограждан. Не дай бог какой-нибудь ребенок — эмо, или не эмо, сейчас готовится к самоубийству, потому что «срок назначен» этим ублюдком.

— Только папе ничего не говорите о сегодняшнем происшествии, пожалуйста! — попросила Марика. — И маме тоже! Пожалуйста!

— Я же обещал! — ответил Савелий Иванович и открыл дверцу машины.

— Спасибо вам за все! — сказал Кирилл, вышел и пожал ему руку.

— Тебе спасибо! — ответил тот и обнял его.

Но Марика не спешила выходить из машины.

Она сидела, сжавшись в углу.

— Отвезите меня домой, пожалуйста! — неожиданно попросила она.

— Но… — встревоженно начал Кирилл и тут же замолчал, увидев, как ее глаза наполняются слезами.

— Девочка права! — одобрил Савелий Иванович. — И ей действительно лучше сегодня побыть дома.

— Хорошо, — сказал Кирилл и поцеловал ее. Позвони, как доберешься.

Его лицо стало на миг грустным. Но он тут же улыбнулся Марике и махнул рукой. Савелий Иванович сел в машину, и они уехали.

И уже на следующий день в 12-часовых новостях на местном канале выступил Савелий Иванович. Он кратко сообщил, что в их городе задержан по подозрению в тяжких преступлениях гражданин Иванов (Зиркзун) Анатолий Иванович, по прозвищу граф Дарк, что этот человек является причиной нескольких самоубийств подростков и чтобы родители были настороже. Была показана и фотография. Больше в городе в ближайшие время самоубийств среди подростков зафиксировано не было.

Кирилл скоро пришел в себя, и уже через несколько дней чувствовал себя хорошо. Савелий Иванович сдержал слово и ничего не рассказал родителям Марики о происшествии в музее. Но Мария Андреевна последнее время ходила мрачнее тучи. Марика, помня о подслушанном разговоре в салоне и зная наверняка, что мать не одобряет дружбы с Кириллом, старалась ничем не раздражать ее и вести себя ангельски. И ей это удавалось. К тому же она ловко уходила от разговоров на тему ее тесного общения с «этим кукурузником». Как поняла Марика, мать, видимо, не раз пыталась говорить и с ее отцом на эту тему. Однажды Мария Андреевна с возмущением заметила, что тот совсем выжил из ума со «своим вечным либерализмом» и его взгляды на устройство общества требуют немедленного пересмотра. Марика внимательно выслушала ее, потом сказала, что понимает папу и поддерживает его. И словно невзначай добавила, что понимает также и ее, но зря она так волнуется, потому что скоро Кирилл заканчивает учебу и уезжает в Москву работать.

— А это точно? — тут же переспросила Мария Андреевна. — Он уедет в Москву?

— Это решено окончательно, — подтвердила Марика равнодушным тоном. — А я, мамочка, по — любому остаюсь здесь. Так что зря ты так нервничаешь из-за ерунды.

Это известие мгновенно успокоило Марию Андреевну, и на время мир в доме был восстановлен.

Однако Марика при каждом удобном случае виделась с Кириллом. Они встречались практически ежедневно после занятий. Очень теплая весна позволяла им почти все время проводить на улице. Они любили бродить по зазеленевшим аллейкам, сидеть на скамейках в скверах. Говорили о своем будущем, строили планы. И все еще не могли забыть последние трагические события. Кирилла очень волновала дальнейшая судьба Дарка.

— Понимаешь, — как-то сказал он, — проведут медицинскую экспертизу, его признают психом и поместят в клинику. Вот и все наказание!

Они в этот момент устроились в маленьком тихом сквере на скамейке, укрытой густыми кустами сирени. Кирилл откинулся на спинку и притянул Марику к себе.

— Бедная Ирочка! — прошептал он. — Это я во всем виноват!

— Не говори так, — ответила Марика. — Ты же ничего не знал! А этот Дарк точно ненормальный. Это очевидно!

— Таких нужно сразу к стенке! — возмущенно сказал Кирилл, выпрямился и повернулся к ней.

Его глаза были влажными.

— Не мы это решаем, — мягко произнесла она и отвела упавшую на его глаза челку. — Нам нужно жить дальше и стараться больше не попадать в подобные ситуации.

— Но я не смогу все это забыть! — ответил он.

— И не надо! — уверенно проговорила Марика. — Мало ли каких психов еще встретишь! Так хоть знать будешь!

— Савелий Иванович как-то мне сказал, — после паузы задумчиво произнес Кирилл, — что все дело в эмо.

— В эмо? — изумилась она. — А при чем тут эмо?

— Он сказал, что вся эта субкультура сознательно выбрала роль жертвы. А если есть жертва, то палач всегда найдется, — серьезно произнес он.

— Все-таки не нужно рассуждать так прямолинейно, — после паузы мягко проговорила Марика.

— Да? — усмехнулся Кирилл. — А кого постоянно избивают, дразнят, над кем издеваются и в реале, и в Сети, кого «накрывают» после эмо-концертов? Это мы тут в нашем городе спокойно живем. Но, видимо, баланс должен быть соблюден. И у нас появляется маньяк, из-за которого погибли, заметь, только эмо. А это похуже «накрывалова» концертов, когда эмо просто забрасывают мешками с мукой или бьют. Знаешь, я четко понял, что все дело именно в позиции жертвы. Но хочу ли я продолжать оставаться жертвой, вот вопрос?

— Я точно не хочу, — тихо сказала Марика и прижалась к нему.