Карин пришлось рассказать Саре о том, что они установили личность погибшего ныряльщика. Это был Маркус. Все документы, оставленные братом, Томас передал полиции, включая кольцо Арвида. То, как они попали в руки Маркуса, оставалось загадкой, пока Сара в слезах во всем не призналась. Это она помогала Маркусу в его расследовании и выкрала кольцо из дома Сири. Точнее, притворилась, что помогает другу писать статьи о Марстранде и спросила, нет ли у Сири старых фото. Пока Сири искала в альбомах, Сара вытащила из ее сумочки кольцо.

Приемные родители Маркуса приехали забрать домой тело сына. Они остановились там же, где жил Маркус, – в подвале дома Сары и Томаса. В конце концов они решили кремировать тело и развеять прах в море у Марстранда.

– Думаю, его сердце осталось здесь, – сказала его мама, глядя на Сару.

Та только кивнула. Слова были не нужны.

Жители Марстранда приняли Элин с распростертыми объятьями. Они радостно приветствовали и махали ей, когда та, держа спину прямо, ступала по вымощенным улочкам своего родного городка. Это был ее город, ее остров, ее дом. Марстранд. Карин прекрасно ее понимала. Между ними словно была невидимая связь.

Люктан, серый дом у северного входа, где когда-то жила семья смотрителя маяка, внезапно был продан. Цена была немаленькой и росла по мере обсуждения продажи местными. Имя нового владельца держали в секрете. Только Карин знала, о ком идет речь. Жители Марстранда жаловались, что наверняка опять какие-нибудь богатые жители столицы приобрели себе дачу, пока Бригитта не услышала на пароме, что Элин Стернквист купила лодку и попросила доставить ее на пирс Люктан.

Колокола на церкви в Марстранде созывали народ к вечерней службе в половине седьмого, но их звона не слышно было на острове Хамнесшер, куда только вчера вернули маяк Патер Ностер после ремонта. Реставрационные работы шли долго, но наконец маяк снова занял привычное место. Свежевыкрашенный он блестел на солнце.

Дочь смотрителя маяка Элин Стернквист, в девичестве Стрёммер, перерезала желто-синюю ленточку и первой поднялась на верх. Она долго стояла там и смотрела на море.

В тот вечер на острове собралась большая компания. Помимо церковного хора Марстранда, сюда прибыли руководитель общества друзей Патер Ностер, чиновники, представители компании, проводившей реставрационные работы, и жители острова. В толпе Карин отметила лица Элин, Марты, Эрлинга, Путте, Аниты, Роббана с женой, Йеркера, Фольке, жены Фольке Виван, Сары и Томаса, Люкке и Мартина, брата Мартина Юхана. Всего приехало около восьмидесяти человек. Столько остров не видел со дня открытия Маяка в 1868 году.

Легкий ветерок не мешал наслаждаться теплыми лучами заходящего солнца, нарисовавшего золотую дорожку на воде. При виде этой картины Карин чувствовала, как ее переполняет счастье. Она посмотрела на Элин, которая тоже любовалась закатом. Как всегда, скромная и элегантная, с аккуратной прической и с жемчужинками в ушах, она держалась со спокойным достоинством. Справа от нее стоял сын Аксель, слева – Марта с Эрлингом.

Глаза всех собравшихся были прикованы к окнам маяка. Они ждали, когда загорятся огни. Внезапно раздался тревожный крик морских уток. Удивленные чайки притихли, ожидая развития событий. И тут маяк осветился огнями. Толпа разразилась четырехкратным ура. Специально приглашенный Свен-Бертиль Тоб запел знаменитую песню отца «Приглашение в Богуслен».

Пахло морской солью и водорослями. Карин не могла дождаться отпуска, когда можно будет отправиться в плавание. Цели у нее пока не было. Единственное, что она знала, что десятого сентября она должна быть в гавани Марстранда, поскольку будет ее очередь устраивать женский ужин. На борту Анданте.

Карин оглянулась по сторонам. Столько новых знакомых за такой короткий период времени. Ее взгляд остановился на Саре. Муж обнимал ее за плечи, но видно было, что мысли женщины далеко. Люкке ткнула Карин в бок.

– Все хорошо? – шепнула она.

Карин кивнула.

Остров посреди соленого западного моря. Город, основанный в тринадцатом веке, небольшой по размеру, но с богатой историей, город, с которым связано столько легенд и мифов. Настоящий клад для писателя. Я влюблена в Марстранд, и нашей любви посвящено уже шесть книг.

Свою первую морскую прогулку я совершила в четыре месяца, и с тех пор проводила в море каждое лето. Мы бросали якорь в бухтах, вдыхали аромат просмоленных мостков, покупали морепродукты прямо у рыбаков. Папа болтал с пожилыми жителями побережья, мне же трудно было понимать их диалект. Но папа все записывал в корабельную книгу и пересказывал мне услышанное. Они говорили о тяжелой жизни, о рыбе, о работе на рудниках, о находках с затонувших кораблей, о старинных могильниках, о людях, работавших на маяках. Маяки всегда меня зачаровывали. Высматривать их мигающие огоньки в ночи было моим любимым развлечением. Я росла, и морские прогулки превратились в настоящие путешествия. Мы плавали в Северное море. Посещали Оркни, Шетланд, Гибриды, Северную Ирландию.

В школе мне лучше всего удавались шведский и история. Но после школы я изучала экономику и информатику. Так я получила работу в Pharmadule-Emtunga – компании, которая строила фабрики по производству лекарств и жилые помещения для нефтяных платформ в море. Там бы я Наверное и работала бы до сих пор, если бы моя компания не начала поддерживать проект по реновации маяка Патер Ностер в Марстранде. Этот проект полностью захватил меня. Возможно, потому что я всегда жила неподалеку, возможно, потому что после свадьбы мы с мужем поселились в Марстранде. Но скорее всего, причина была в самом маяке. Внушительная стальная конструкция тридцать два метра высотой, изготовленная в 1868 году, была разобрана и сложена на нашем складе в Арендале. Как только у меня выдалась свободная минутка, я сбежала из офиса, чтобы взглянуть на него. Коллеги обсуждали ржавчину, старение материалов, износ, возможные методы реновации – все, чтобы сохранить старый маяк в прежнем виде. Пока они решали, какие части нужно заменить, а какие отремонтировать, я думала о том, как жили смотритель маяка и его семья на крошечном – не больше почтовой марки – клочке земли посреди моря. Я начала читать книги об истории этих мест, и вышла на сына последнего смотрителя маяка Бертиля. Он рассказал мне, как помогал отцу подавать звуковые сигналы, когда туман был такой густой, что огней маяка не было видно. Но когда на остров провели электричество, необходимость в смотрителе отпала. В 1964 году маяк автоматизировали, а в 1965 должность смотрителя упразднили. Эта информация разбудила мою фантазию. Все, что угодно, могло произойти на крошечном острове, думала я.