большевиков. Они легко догоняли беженцев и били из орудий, не разбирая, мирное судно или военное. Красных надо было осаживать. Командовать пароходами арьергарда Старк назначил военных моряков: они знали, что такое ордер и тактика. «Вульф», «Дредноут», «Киев», «Труд» и «Авиатор» маневрировали на плёсах и брали вражеские суда под перекрёстный огонь. Любой моряк в душе всегда считал, что речной флот — это не по-настоящему; но когда «Вульф» так знакомо раскачивался от выстрелов пушек, Юрий Карлович понимал, что нет разницы между сражениями на море и на реке. Огонь и смерть везде одинаковы.

На четвёртый день арьергард Старка дошёл до села Богородского. Чуть ниже его слева в Волгу двумя рукавами впадала Кама. Вся армада беженцев, дымя десятками труб, почему-то сгрудилась под кручей берега. К «Вульфу» приблизился «Милютин» — он должен был возглавлять движение, но вместе со всеми ожидал контр-адмирала. На «Вульф» перебрался капитан Федосьев.

— В чём дело, Пётр Петрович? — спросил его Старк.

Федосьев чувствовал себя стеснённо: он не сберёг «Боярыню» и теперь думал, что адмирал относится к нему с пренебрежением.

— Юрий Карлович, большевики захватили Симбирск и перерезали Волгу. Гражданские боятся идти мимо Симбирска под пушками красных и требуют повернуть в Каму. Виноват, что не переломил их упрямства.

Взгляд у адмирала был острым и быстрым.

— В их страхе нет вашей вины, господин Федосьев. Опасность и вправду велика. Вы правильно сделали, что дождались меня. — Адмирал задумался и посмотрел на хмурое скопище пароходов. — Позвольте полюбопытствовать, Пётр Петрович, а вы на моём месте какое решение приняли бы?

— Гражданские могут уйти вверх по Каме под охраной нескольких наших судов, но мы получили приказ перебазироваться в Самару.

Старк усмехнулся, ощетинив подстриженные усы. Федосьев ещё молод, он жаждет сражаться с врагами и взять реванш за неудачу с «Боярыней».

— Что вам важнее, Пётр Петрович: личная слава, которую вы можете добыть в боях под Самарой, или общая борьба с большевиками?

— Разве в Самаре не общая борьба? — Федосьев вскинул голову.

— Учредиловцы потеряют Самару, как уже потеряли Казань и Симбирск, и борьба там закончится. КОМУЧ имеет достойных офицеров — Каппеля и Мейрера, но, прошу поверить, он не способен организовать армию и флот.

Федосьев напряжённо молчал.

— В Уфу сейчас съехались представители всех антибольшевистских сил востока России. Надежда свободного Отечества — в Уфе. Если гражданские не хотят рисковать в Симбирске, то я поведу всю флотилию в Каму.

— Вы нарушите приказ, — предупредил Федосьев.

— Да, — кивнул Старк. — И дозволю вам нарушить мой приказ и уйти в Самару, если вы со мной не согласны. Я понимаю, как важна вам сатисфакция.

Федосьев покраснел.

— Простите за дерзость, Юрий Карлович, — сдержанно сказал он, — однако в вашем намерении я тоже вижу личный мотив. Вы не хотите командовать там, где Георгия Александровича Мейрера уважают больше, чем вас.

Старк долго смотрел Федосьеву в глаза. Федосьев не отвёл взгляд.

— Я знаю, что после моего отъезда из Петрограда мою жену большевики посадили в «Кресты», — спокойно сообщил он. — У меня малолетние дети — сын и дочь, и я не имею ни малейшего представления, где они сейчас находятся. Моё поражение под Самарой, а лучше — моя гибель стали бы спасением для моей семьи и для моей души. Так что мне тоже нужно в Самару. Но я поведу флотилию в Уфу. Для этого у меня действительно есть весомый личный мотив.

Он называется «родина».

Часть пятая

НАЙТИ

01

Начиная с излучины у села Частые, широкая Кама расплеталась на узкие протоки, пробирающиеся сквозь многовёрстную россыпь Частых островов. Лоцман Федя Панафидин указал место, откуда можно стрелять по любому из трёх фарватеров — здесь «Русло» и нёс дежурство, преграждая путь пароходам большевиков. Пермская флотилия стояла в Осе, и вооружённые буксиры каждый день пытались прорваться к богатым сёлам ниже Частых — к Ножовке, Елово и Бабке. У мужиков пылала страда, а красным был нужен бесплатный хлеб. Только «Русло» защищал мужиков от продотрядовских грабежей. Но в этот день чужое судно появилось снизу по течению.

— Кто там прётся? — удивился Никита Зыбалов.

Он вышел из рубки и зазвенел в рынду, отбивая тревогу.

В железной утробе парохода загремели башмаки команды.

— Бурмакин, давай лево руля до полной, — негромко скомандовал Федя штурвальному, подменяя капитана. — Разворачиваемся.

Капитаном «Русла» Зыбалов стал после бунта злополучного Дорофея. Бывший слесарь и солдат, Никита ничего не смыслил в управлении буксиром, но особых навыков ему и не требовалось: «Русло» болтался на одном и том же небольшом участке реки между Сарапулом и Осой — эти два города, занятые красными, обозначали на Каме границы Ижевской рабочей республики.

Неизвестный пароход приближался. С «Русла» напряжённо разглядывали чужака. Буксир, но не «Сергей Витте» и не «Рассвет» — то есть не из флотилии воткинцев. На сквозисто-синем просторе он казался чёрным, как головня.

— Пресвятая Богородица!.. — потрясённо охнул матрос Перчаткин.

От парохода веяло какой-то жутью: борта его были помяты, окна выбиты, надстройка издырявлена пулями и осколками, краска обгорела. Хотя гребные колёса вращались, из трубы валил дым, а на палубе виднелись люди, пароход казался мертвецом. На рубке еле прочитывалось название — «Товарищ».

И Федя вспомнил его. Построенный в Костроме «Дружиной», компанией братьев Шиповых, «Товарищ» лет сорок честно оттрубил на Волге, а потом перебрался на Каму — его купил капитан Яков Михалыч Пирожков, речник из тех упрямых одиночек, что хотели быть сразу и водителями, и владельцами своих судов. Как почти все на Каме, Пирожков работал то у Любимовых или Якутова, то с Мотовилихинскими заводами, фирмой Нобелей или промыслами графов Строгановых. Было дело, Федя ходил на «Товарище» лоцманом от Усолья до Ярославля. Пирожков не произвёл тогда никакого впечатления — дельный, но молчаливый человек, скучный и ничем не примечательный.

«Русло» и «Товарищ» сблизились и перекинули швартовы.

Федя увидел на кормовой палубе несколько гробов.

Зыбалов, придерживая руку на кобуре с наганом, подошёл к фальшборту, а на «Товарище» к фальшборту подковылял мужик с самодельным костылём.

— Ты капитан? — спросил Зыбалов. — Воинская команда есть?

— Я старпом, — ответил мужик. — Капитан ранен. Солдатов не везём.

— Кто это вас так поджарил?

— Да ваши и постарались, белые. — Усталый старпом не скрывал правды. — Мы-то за красных служили.

Зыбалов озадачился.

— И какого хрена вы сюда притащились?

— А теперича, вишь, мы чёрные стали. — Старпом кивнул через плечо на обгорелую надстройку. — Домой ползём. Отвоевались.

— Думаешь, я тебя пропущу? — прищурился Зыбалов.

— На кой мы тебе нужны? — пожал плечами старпом.

— Вы враги, — с угрозой