так что Орин сразу принялся отсоединять основной и дополнительные датчики геолокации. Вот только пока он тщательно и сосредоточенно делал то, что сотню раз репетировал, мы замерли как вкопанные. Да х[НЕЦЕНЗУРНО]й с ним с этим чемоданом бриллиантов. Ведь на поддоне рядом с ним с математической точностью были сложены прекраснейшие золотые слитки – их было столько, что я и в своих самых пи[НЕЦЕНЗУРНО]х мечтах не видел. Это было ох[НЕЦЕНЗУРНО]но. Энди ведь и не подозревал, что они здесь будут. Он даже и не скрывал. Качу ствол. Ясно по взгляду.

Где-то глубоко внутри я задавался вопросом, когда же Энди поймет, что застрелил собственного брата, и поможет ли ему куш пережить это? Я заметил, как Орин с гордостью отошел от ящика, закончив с датчиками, и тут понял, что всем вокруг уже совершенно до п[НЕЦЕНЗУРНО]ды.

Говорили только самое нужное. Мы все знали, что делать. Быстро. Молча. Методично. Один за другим, все до единого слитки перенесли в фургон. Чемодан в конце мы тоже забрали, чтобы не обижать Орина, который хорошо потрудился. В восторженном неверии в происходящее мы молча пялились друг на друга. Можешь представить себе все эти глаза в балаклавах? Уж поверь, они сияли.

(00:00:19)

Погрузили все в первую машину. И я имею в виду вообще все. Пушки, маски, инструменты, телефоны, все, что могло послужить уликой против нас. Пистолет Джона вытащили у него из руки, а гильзу нашли и выбросили куда подальше. Мы были готовы быстро свинтить, все схоронить и залечь на дно на несколько дней, недель, а то и месяцев после такого большого дела. Я знал план наизусть, запомнил до последней мелочи.

Почти сразу все остальные растворились в своих обычных жизнях как ни в чем не бывало, вернулись к семьям, к алиби. Каждый из них предавался мечтам, на что потратит свою долю. Перед тем, как сбежать к своей жене или подружке, уж не помню, к кому именно, Энди убедился, что остальные его не слышат, и сжал мне плечо. Ты знаешь, что делать, братишка. И забудь про Смити, прошептал он, этот мелкий голодранец нам больше ни к чему, он был лишь обузой. Есть травка – покуришь, и все забудется. Но пацанам ни гу-гу, да?

Вот так я понял, что все это было частью его плана. Что Джон должен был сам укатить с добычей. Спрятать ее, замести следы – и все это тщательно продуманная операция, всех деталей которой не знал никто, кроме Энди. А малыш Смити и не должен был дожить до ее конца, это я тоже понял. И вот теперь, я – брат Энди. Его семья. Мне безгранично доверяли.

Я кивнул, запрыгнул в тачку и рванул в темноту. Я был спокоен, хладнокровен, уверен в себе. Позади лежала добыча – все до последнего, взятое в ходе самого большого и дерзновенного ограбления в криминальной истории Британии. Одного из самых больших в мире. За все время. Все ЦЕЛИКОМ в МОЕМ фургоне. И я был совершенно один.

Аудиозапись 188

Дата: 28.06.19 22:15

Качество записи: хорошее

Они все в курсе, что случилось. В последний раз мы были здесь впятером плюс мистраль. Супершестерка. Стояли вокруг двери в земле, которая ведет в раштонский тоннель, так они сказали. И я наконец вспоминаю.

Мы вышли из дома Твайфорд, и мистраль повела нас на заброшенное летное поле в Таррант Раштоне. Ровная поляна, бетонные островки, оставшиеся от давно заброшенных взлетных полос, сквозь которые пробиваются сорняки. Отличное место, чтобы подурачиться. Бежать так быстро, как только можешь. Жарко, солнечно. Дождя не было уже несколько недель. Мы впятером рванули, начали носиться по траве. Бегали друг за дружкой, как маленькие дети. Играли в войнушку. Ну да, даже Шелл и Донна, в своих пастельных платьицах и парусиновых туфлях. Мы были свободны. Лучший день в жизни.

Мистраль отошла куда-то. Искала тихое место, чтобы просто посидеть? Погреться на солнышке? Отдохнуть перед дорогой домой? Мне было все равно. Я носился без продыху. Вот только был я хиловат и питался не так хорошо, как другие. Не поспевал за ними. Чувствовал себя не в своей тарелке. Дыханье перехватило, в легких все горело, и я под каким-то предлогом пошел обратно в микроавтобус. Они крикнули мне вслед, я ответил, что иду по-большому, они зажали носы и заржали.

Дело в том, что у меня был и ДРУГОЙ мотив. Пол набрал жрачки из холодильника в доме Твайфорд и засунул ее под кресло перед собой. Я поразмыслил и решил, что эта жрачка в равной степени и моя. Я забрался в микроавтобус, вытащил ее и заточил. Большой кусок рассыпчатого сыра и яйцо вкрутую. Просто кайф.

Потом немного побродил вокруг автобуса, смотрел на проезжающие машины. Достал палку и нарисовал на песке контур женской груди, затем быстро носком ботинка стер его от греха подальше, не дай бог, мистраль увидит и подумает обо мне невесть что. В конце концов я побрел через рощу обратно к своим.

Там я понял, что-то изменилось. Что-то в воздухе. В атмосфере. Они собрались все вместе. Нэйтан накинул капюшон и опустил голову, снова витая в своем мире. Шелл заговорила первой. Мистраль ушла, сказала она. Мы везде искали, но ее нет. Потом Донна спросила: она не с тобой? Я помотал головой (…) Вот так все и началось.

(00:01:19)

Оказывается, это был полный п[НЕЦЕНЗУРНО]ж. Сегодня, стоя у двери в раштонский тоннель, они рассказали мне, что на самом деле произошло в тот день, пока меня не было (……) Они играли в высокой траве. Пригибались, ползли, а потом выпрыгивали друг на друга. В какой-то момент они увидели вдалеке мистраль, она стояла к ним спиной. Они все подползли к ней, тихо, как призраки. Она изучала что-то на земле. Что-то, чего они видеть не могли. Посчитав губами до трех, они одновременно выпрыгнули у нее за спиной и слегка подтолкнули, так, понарошку. Всего лишь хотели напугать, ничего серьезного (..)

Они этого не знали, но она смотрела в открытую в земле дверь, ведущую в раштонский тоннель. Она потеряла равновесие и, едва успев вскрикнуть, исчезла внизу. Раз и все. Дверь за ней захлопнулась. Даже не слышно звука падения. Они были потрясены. Через какое-то время, придя в себя, все вместе навалились и открыли дверь. Внизу н[НЕЦЕНЗУРНО]я не видно. Кричали в дыру. МИСТРАЛЬ (..) МИСТРАЛЬ (…) но никакого ответа.

(00:01:24)

Нэйт добавляет, они не сговаривались, когда решили ничего мне не рассказывать. Это решение было молчаливым, так он его назвал. Не могли найти слов,