Еще один выстрел. Пуля ударила в крыльцо, рядом с бедром бандита, но не причинив ему вреда. Мужик быстро перевернулся и с низкого старта рванул в дверной проем. Еще два выстрела, один мимо, второй, наконец-то, в цель. Мужик взвыл белугой и перекатился в сторону, уходя с простреливаемого пространства.

Собака перебежала к месту, где на ее территорию вторглись чужаки. Не имея возможности до них добраться, она беспомощно лаяла из-за забора. Женщина, убралась от окна, едва только в калитке появились неизвестные. Елка, стоял, замерев, как статуя, не зная, как ему поступить. Добив третьим выстрелом подраненного им бандита, Шестаков, без лишних слов, врезал блиноделу по челюсти зажатым в руке «наганом» и, приняв на плечо бесчувственное тело, направился к калитке.

— Ларион, уходим.

— Понял. Прикрываю.

Уничтожать всю банду в планы Шестакова не входило. Нет, они, конечно, душегубцы и заслуживают, чтобы их спровадить на тот свет. Но с другой стороны, это лишний и неоправданный риск. Пока нужно было вырвать из их рук вот эту бесчувственную тушку, риск имел смысл. Теперь же его попросту не было.

Оказавшись за калиткой, они не стали уходить обратно по тропе. Оно бы, конечно, можно, но как ты сообщишь парням, что пора уходить. Они еще, чего доброго, попадут под раздачу. Поэтому Шестаков тут же повернул направо и попер бульдозером прямиком через бурелом. Ильин последовал за ним, держа «наган» наготове.

Хм. А ведь ему бы, пока суд да дело, перезарядиться. Сколько там в барабане осталось? И вообще нужно будет опять начинать тренироваться, причем со старым составом. Да и самому повкалывать, чего уж там. Сегодняшнее столкновение Шестакову очень не понравилось. Первого-то он уложил качественно. Но ты поди промахнись с четырех шагов. А вот со вторым, до которого было уже полтора десятка, вышло не очень. Нет, он ни разу не промазал, но поднял шум. А при таких раскладах пользы от глушителя ноль целых хрен десятых.

Ильин вообще устроил целую канонаду. Сколько раз он выстрелил? Шестаков не считал, но раза четыре или даже пять. Попал же только однажды. А ведь расстояние было всего лишь в пару десятков шагов. Нет, тренироваться им еще и тренироваться.

Когда появились в огороде соседнего подворья, их заметил Репин, приглядывавший за частью фасада и этой стороны. Правильно истолковав взмах руки Шестакова, подал знак Потапенко, и вскоре напротив дома появилась пролетка, а оба вольноопределяющихся взяли под прицел окна малины, выходящие на улицу. Даже пару раз стрельнули, чтобы никто не вздумал выглядывать или, что еще хуже, палить.

Под ноги Шестакову бросился хозяйский барбос. Явная дворняга, помесь неизвестно чего не пойми с кем. Но росточек приличный, да и клыки в ощеренной пасти очень даже внушают уважение. Раз куснет, и потом проблем выше головы. Бог с ним с укусом, а если столбняк? Ч-черт, как не вовремя-то!

Пара хлопков из-за спины. Фонтанчик выбитой земли, возле левой передней лапы. А вот второй выстрел попал в цель. Ну как в цель? Пуля ударила под лопатку и, судя по тому, как взъерошила шерсть, прошла вскользь.

Правда, барбосу этого хватило, заскулив, он тут же метнулся в будку.

Нда. Не боец. А вот для Шестакова еще один звоночек. Тренироваться. Двадцать шкур спустить, тридцать, пару цистерн пота слить. Тренироваться и еще раз тренироваться. А ведь он грешным делом рассчитывал… Да только куда там, с такими данными. Ведь Ильин далеко не из худших, в группе уверенно где-то в середине.

Вот и улица, забросил бесчувственное тело в пролетку, загрузились все вместе и ходу. Конечно, все прошло не так гладко, как ему представлялось. Ну да, не следует быть столь уж требовательным. Главное — это результат. А он был. Вот она тушка, мотает оглоушенной головкой. А что до остального? Он ведь сознает, где пробел? Сознает. Вот и будет работать над его устранением.

Шестаков взглянул на часы. До отправления эшелона еще полтора часа. Ничего. Успеют. Им и надо-то добраться до съемной квартиры, переодеться и на станцию. С вагоном вопрос решен, главное, чтобы они появились хотя бы за полчаса до отправления. Не то отцепят родимый, и это вновь болезненно ударит по карману. Сомнительно, чтобы командующий взялся оплачивать его нерасторопность. Оно, конечно, деньги будут вычитаться из жалованья, но ему и это ни к чему, Ирине с детьми они будут куда полезнее.

Максим взглянул на наручные часы со светящимися стрелками и циферблатом. Вообще-то редкость это и стоит дорого, но каждая группа, отправляясь за линию фронта, обязательно имеет минимум пять таких часов. Правда, после возвращения они должны их сдавать фельдфебелю под опись, и не приведи господи тебе их повредить. Хотя выплачивать за них тебе не придется, а то лучше бы и заплатить, благо у партизан с деньгами проблем не было.

Австро-венгерские кроны и немецкие марки, конечно, шли на обмен по просто грабительскому курсу. Но зато золотая монета, которая порою попадалась, — это уже совсем другое дело. Опять же трофеи, за которые выплачивали премии из фронтовой казны. Винтовки — это, конечно, мелочь, но вот, к примеру, за доставленный пулемет можно было получить премию в пару сотен рублей. А были и иные трофеи.

Да хотя бы те же карманные часы. Наручные все больше оставляли себе, даже если лишние, чтобы в запасе были. Вдруг разобьются. В разведке оно всякое бывает. Вот эти часы, его личные, он их с одного австрийского офицера снял месяц назад. Фосфор нанесли уже в их мастерской в Бабина. Там много чего делают для оснастки их партизанского отряда, но и частные заказы бойцов принимают, если те на пользу делу. А часы — это на пользу, еще как на пользу.

Прошло девять минут. Каждый раз перед делом вся группа обязательно сверяет часы и выставляет их до секунды. Так что у него осталась минута, нужно приготовиться. Максим приник к прицелу винтовки, и оптика исправно приблизила цель. Конечно, ночью видимость не очень, но для точного выстрела с расстояния в сотню метров вполне приемлемо.

— Фрол, минута.

— Понял, — отозвался товарищ.

У него тоже «манлихер» с оптикой, через которую он сейчас всматривается в свою цель. В каждую группу входят по два снайпера, прошедших тщательный отбор. В основном стараются брать охотников, но совсем не обязательно. Взять хотя бы Максима. Смешно сказать, но он за всю предыдущую жизнь ни разу не видел огнестрельного оружия. Разве только у их околоточного был большой револьвер, с которым он не расставался. Но тот все время был в кобуре, и максимум, что мог увидеть парень, — это часть рукояти с колечком, к которому крепился рев-шнур. А в армии выяснилось, что у него прямо-таки талант к стрельбе.

— Твой правый, мой левый, — распорядился Максим.

— Принял, — отозвался напарник.

Взгляд на часы. Еще несколько секунд. Оно, конечно, секунда в секунду не получится. Но хотя бы так, чтобы разрыв был самым минимальным. Пора. Обратный отсчет.

— Пять, четыре, три, два, один.