Так, что он знает про убийцу? Предположение, что орудовал маньяк, можно сразу отбрасывать, как необоснованное. Ни один уважающий себя маньяк не станет перепоручать убийство жертвы третьим лицам. Но преступник и не профессиональный душегуб, что доказывает неудачная попытка избавиться от бомжей. Видимо, поначалу этот урод решил не мараться, но исполнители облажались, и тогда он решился. Причем действовал нагло, ловко и с медицинской точки зрения весьма умело. Вот, к примеру, он сам, Монгол, решись вдруг кого-нибудь спровадить в мир иной, ни за что не сообразил бы, что можно обстряпать все так, чтобы смерть жертвы выглядела естественной и не вызывала подозрений. Чтобы до такого додуматься, нужно иметь какое-никакое представление о медицине. Кстати, в окружении Огневушки есть человек с высшим медицинским образованием…

Вот черт!..

Телефон Огневушки не отвечал. Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети… Он же ей велел сидеть и не высовываться, ни с кем не разговаривать, никого в квартиру не впускать! Но отчим – он же не посторонний, он самый близкий. Как же такому не довериться?

Впервые в жизни Монгол не знал, что делать. Сколько раз попадал в труднейшие ситуации и выходил сухим из воды, а тут растерялся. Здравого смысла хватило лишь на то, чтобы выбрать максимально короткий маршрут, выжать из джипа все возможное и при этом не попасться в лапы к гибэдэдэшникам.

А вдруг не все так страшно? Наверное, телефон просто разрядился, а Огневушка не заметила. И вообще, если все эти грязные игры затеял ее отчим, то с какой целью? Должен быть мотив, и очень веский, раз уж он отважился на убийство. К тому же отчим вроде бы в те дни, когда на Огневушку напали, находился в отъезде, где-то за границей. Можно это как-нибудь проверить? Наверняка, надо только подумать как.

Дверь в квартиру оказалась заперта: ни на звонки, ни на стук никто не отзывался. Монгол врезал кулаком по дверному косяку, скрипнул зубами от боли и выругался.

Дурак! Нельзя было оставлять ее одну!

– Что, господин Сиротин, никого нет дома? – послышался за спиной знакомый голос…

* * *

– Психиатрия – очень спорная дисциплина, – отчим на секунд оторвал взгляд от дороги и посмотрел на сидящую в пассажирском кресле Лию. – Я бы даже сказал, пограничная.

– С чем пограничная? – Она поежилась.

– Да хотя бы с тем же самым оккультизмом. Не все, что творится с человеческой душой, можно постичь, и не все можно вылечить таблетками и уколами. Есть такие сферы, куда удается лишь заглянуть одним глазком.

– Вы заглядывали?

– Пару раз.

– И что?

– Те случаи были крайне нетипичными. Множественная личность, примерно как в твоей ситуации. Состояние, не поддающееся коррекции, прогрессирующее и опасное как для самого пациента, так и для окружающих.

– Вы их вылечили, тех людей? – В груди шевельнулась пусть слабая, но надежда. Анатолий Маркович, он умный, он светило мирового масштаба.

– Не я, – отчим улыбнулся. – И «вылечил» здесь звучит не слишком корректно. Скорее уж исцелил. Я тебя с ним очень скоро познакомлю.

– С тем священником, отцом Иннокентием?

– Знаешь, девочка, по-настоящему одержимых людей очень мало, а настоящих экзорцистов и того меньше. Чтобы заниматься этим сложным делом, нужно быть человеком исключительным: сильным, верующим безоговорочно, бесстрашным. Отец Иннокентий такой. Он тебе обязательно поможет.

Лия закрыла глаза. Если бы столь странные вещи говорил кто-нибудь другой, а не Анатолий Маркович, она бы не поверила ни единому слову, но отчим… Если он сказал, что отец Иннокентий сумеет ей помочь, значит, так и произойдет. Все у нее будет хорошо. Одно плохо – до Монгола она так и не дозвонилась. Пыталась сразу после разговора с Анатолием Марковичем, но абонент оказался недоступен. А потом в спешке она забыла телефон дома. Думала, что бросила его в сумочку, но, когда решила попытать счастья еще раз, выяснилось, что мобильника там нет. Можно было бы одолжить сотовый у отчима, но наизусть она телефон Монгола не помнит. Ну ничего, Анатолий Маркович сказал, что к ночи они вернутся, и она все объяснит. Только бы отчим не ошибся, только бы отец Иннокентий ей помог.

А погода портится, небо уже темное и воздух стал более густым, насыщенным запахами леса. Похоже, до грозы им никак не успеть.

– Вот мы и приехали.

Анатолий Маркович остановил машину у маленькой деревянной церквушки, с виду заброшенной и неухоженной. Даже удивительно, что церковь построили в такой глуши, до ближайшей деревни километров пять, не меньше.

– Тут до Второй мировой много сел было, но немцы, когда в сорок первом на Москву шли, почти все сожгли, – пояснил отчим, помогая Лие выбраться из машины. – Церковь эта каким-то чудом сохранилась, долгое время стояла заброшенной, пока отец Иннокентий не взялся ее чинить. Пойдем, девочка.

Они поднялись по скрипучим ступенькам, вошли в полураскрытые, едва ли не до середины затянутые густой паутиной двери. Внутри оказалось темно, пахло сыростью и мышами…

– Анатолий Маркович, что это…

В шею воткнулось что-то острое. Последнее, что Лия услышала, перед тем как провалиться в темноту, был голос отчима:

– Прости, девочка. Так нужно…

* * *

Монгол никогда не думал, что может обрадоваться обществу следователя Горейко. Он бы и не обрадовался, складывайся обстоятельства иначе, но сейчас они складывались так, что без помощи человека, облеченного некоторой властью, ему никак не обойтись.

– Добрый вечер, Адам Семенович, – он с досадой посмотрел на разбитые в кровь костяшки пальцев. – Вы за мной следили, я правильно понимаю?

– Следил, – следователь улыбнулся. – И не только за вами, но и за вашей подружкой.

За подружкой? Получается, он в курсе, где сейчас Огневушка?

– А говорили, что ничего от следствия не скрываете, – Горейко неодобрительно покачал головой.

– Где она? – Тут уж, когда дело принимает нешуточный оборот, не до отпирательств.

– Уехала.

– С кем?

– С отчимом.

Вот так – с отчимом… Не ошибся он в своих предположениях.

– И вы, Адам Семенович, знаете, куда они уехали?

– Нет, – Горейко пожал плечами.

Монгол застонал. Ну что ж это за сыскари такие, которые ведать не ведают, куда делся объект наблюдения?!

– …но скоро узнаю. Мой человек у них на хвосте, – следователь самодовольно ухмыльнулся. – Видите ли, Александр Владимирович, я догадывался, что вы достаточно близко знакомы с подозреваемой, но по каким-то своим мотивам решили эту информацию от следствия утаить. Потому я позволил себе некоторую вольность: установил за вами наблюдение и, естественно, вышел на девушку. Может быть, теперь, когда отпираться бесполезно, вы наконец начнете сотрудничать со следствием?