В памяти всплывали какие-то смутные обрывкивоспоминаний. Вот Валид на меня кричит. Вот разбивает мой телефон, а вотизбивает меня прямо ногами… Особенно больно, когда удары наносятся по моейголове. Валид бил меня слишком хладнокровно, на его лице не дрогнул ни одинмускул. Все это говорило о том, что я – далеко не первая жертва рукоприкладстваВалида.

Я хотела встать, но мое тело предательскиотказывалось меня слушаться. В квартире было тихо. Значит, Валид уже уехал ксвоей блондинке. Посмотрев на осколки своего мобильного телефона, я взвыла отболи, а затем заскулила, как сильно избитая собачонка. Я ощущала настолькоострую физическую боль, что мне казалось, будто у меня отбиты все органы, этаболь раздавалась по всему телу, проникая в каждую клеточку моего организма.

– Больно-то как…

С огромным трудом я приподняла правую руку ивзглянула на циферблат часов. Ровно семь часов вечера. Господи, я проваляласьна полу почти сутки! А ведь в семь часов у меня должна была состояться встречас Михаилом. Я вспомнила, что вчера он мне назначил романтическое свидание,пригласил в ресторан. Все это было ужасно нелепо, потому что подсознательно японимала, что в моей ситуации глупо ходить на свидания и вешать на ни в чем неповинных людей свои собственные проблемы.

По моим щекам потекли слезы. Мне было обидноот того, что сейчас я лежу окровавленная и избитая в этой квартире, не могупошевелить ни рукой, ни ногой, а где-то там меня ждет человек, который хочетоказать мне помощь. Хотя, может быть, он бы и не смог мне реально помочь, номне, как воздух, было необходимо наше общение.

Все так же постанывая от боли, я ощутила, каксильно мне хочется пить, облизала окровавленные пересохшие губы и вновьпопыталась встать для того, чтобы сходить за водой, но и на этот раз у меняничего не вышло. Закрыв глаза, я погрузилась в забытье и отстранилась отгорькой действительности.

Когда я очнулась еще раз, на улице уже былоутро. Я потеряла счет времени, так как то приходила в себя, то вновь теряласознание. На этот раз, превозмогая сильнейшую боль, я смогла приподняться,доползти до кухни и дотянуться до кружки с водой. Это далось мне с огромнымтрудом, потому что, несмотря на все мои надежды на то, что боль утихнет, онастановилась все сильнее и сильней.

– Господи, как же хорошо! – произнесла яохрипшим голосом и в первый раз в жизни испытала наслаждение от обыкновеннойкружки воды.

Мои руки были настолько слабыми, что я несмогла удержать кружку и уронила ее на пол. Пролежав еще несколько часов бездвижения, я вспомнила свое чудовищное замужество. Раны моего сердца вновьзакровоточили, и я испытала новую, еще более сильную боль.

Я вспомнила о своей маме, о своем детстве, отом, что, будучи ребенком, я всегда комплексовала по поводу своей внешности,считала себя гадким утенком, но моя мама уверяла меня в том, что любой гадкийутенок со временем превращается в красивого белоснежного лебедя. Я вспомниламамины блины с клубничным вареньем, наши задушевные разговоры за чашкой чая ипрогулки в городском парке. А еще я почему-то вспомнила о пельменях, которыемама так искусно лепила. Это был настоящий ритуал. Мать раскатывала тесто, яготовила фарш, а потом мы вместе считали, сколько пельмешек у нас получилось.Мама рассказывала мне о том, что мне самой судьбой предначертано встретитьдостойного человека, который будет меня любить, сдувать с меня пылинки исделает все возможное для того, чтобы превратить мою жизнь в сказку. Но,оказывается, в этой жизни сказки бывают не только для детей, и сказки длявзрослых, зачастую намного серьезнее, чем можно предположить. В одну такую«взрослую» сказку под названием «египетская любовь», я поверила, но онаоказалась слишком жестокой и несправедливой.

Через несколько часов с огромным трудом ясмогла встать и, едва сохраняя равновесие, доплелась до ванной комнаты длятого, чтобы посмотреть на свое отражение в зеркале.

– Боже мой, какой ужас! – вырвалось у меня. –Неужели это я?

Я смотрела на свое отражение в зеркале и струдом верила своим собственным глазам. Мое лицо представляло собой сплошнойсине-багровый синяк с двумя узенькими щелочками вместо глаз. Первым делом ястала рассматривать свой нос, боясь, что он или сломан, или стал кривым. Но мойнос был в полном порядке. Попытавшись умыть лицо, я ощутила острую боль и,решив ее все же перетерпеть, сняла с себя окровавленную одежду, встала под души включила теплую воду. Затем закуталась махровым полотенцем и, увидев, что нанем остаются кровавые пятна, взвыла от унижения, боли и морального опустошения.

Попытавшись открыть входную дверь, я поняла,что Валид запер меня с внешней стороны и не оставил ключей.

– Подонок! Будь ты проклят!

Недолго думая, я вышла на балкон и,облокотившись о перила, увидела прогуливающуюся мимо лавок Клаву.

– Клава! – крикнула я и, превозмогая сильнуюболь, попробовала помахать приятельнице рукой. – Клава!

Но Клава смотрела в другую сторону и, по всейвероятности, меня не слышала. Проходящий под моим балконом молодой араб, поднялголову и посмотрел на меня удивленным взглядом.

– Молодой человек, стой! Будь другом, скаживон той девушке, что я ее зову. Это Клава! Подойди, пожалуйста, к Клаве искажи, что я ее зову!

Египтянин захихикал и стал рассматривать менятак, как рассматривают экзотическое животное в зоопарке.

– Ну, что ты уставился? Ты слышишь, о чем ятебя прошу или нет?!

Услышав, что араб захихикал еще громче ипо-арабски назвал меня русской проституткой, я вспомнила, что разговариваю насвоем родном языке и перешла на английский.

– Позови, пожалуйста, вон ту женщину. Ее зовутКлава! Что ты смеешься? Меня муж избил. Позови мне мою подругу!

Араб не переставал смеяться и показывать наменя пальцем, чем не мог не вызвать у меня сильнейшее раздражение.

– Смешно тебе, да? Дурак!!! Иди, куда шел!Дурень! Макака безмозглая! Никогда тебе не стать человеком, потому что ты человеческихпросьб не понимаешь!

Перестав обращать на него внимание, яперегнулась через перила настолько, насколько было возможно, и громкозакричала, изо всех сил напрягая свои голосовые связки.

– Клава! Клава, ты меня слышишь?!

Женщина обернулась и посмотрела на меняиспуганными глазами.

– Клава, это я, Валя! Ты что, меня не узнала?

– Валька, ты, что ли?

– Я!

– Бог мой, кто ж тебя так разукрасил?! –испуганно крикнула женщина и бросилась к моему балкону.