Мне казалось, что входная дверь открываетсяцелую вечность. Потом послышалась арабская речь, и я поняла, что Валидразговаривает с кем-то из проходящих мимо соседей. Я вспомнила все унижения,через которые мне довелось пройти благодаря своему мужу, и меня охватиласильнейшая дрожь. Я знала, что обязана выжить, потому что я хочу жить, хочуувидеть маму, своих друзей и Москву. А для того, чтобы выжить, я должна собратьвсю свою силу воли в кулак и себя защитить.

Мне было больно оттого, что человек, которыйсейчас вошел в квартиру, так жестоко растоптал мою жизнь, пройдясь по моей душесвоим начищенным ботинком. Он одним махом разрушил мой мир и наплевал на то,что мне было так дорого. Сейчас я отчетливо понимала, что полюбила не мужчину,я полюбила ЧУДОВИЩЕ. ЧУДОВИЩЕ, которое умело хорошо маскироваться под милого,доброго и душевного человека. На самом деле этот «душевный» человек был слишкомрасчетливым, коварным, лживым, грубым и жестоким. Совсем недавно я безумно еголюбила, буквально таяла от его слов, а теперь я его так сильно боюсь, чтоиспытываю всепоглощающий страх даже при одном воспоминании о нем.

Когда-то он рассуждал о людях и любил делатьзаключение, какое у них сердце: светлое или черное. Так вот, мне сталоказаться, что у этого человека вообще нет сердца и мне необходимо в этомубедиться. Я должна выстрелить ему в спину. Я должна… Если у него есть сердце,то оно остановится, если сердца, действительно, нет, тогда мой мучительостанется жив.

Когда дверь наконец-то открылась, я тут жеприцелилась и выстрелила вошедшему мужчине в спину.

– Здравствуй, Валид, – холоднопоприветствовала я его и выстрелила еще раз.

Мужчина с грохотом повалился на пол, а ябыстро прикрыла входную дверь и, присев рядом с лежащим на полу бездыханномтелом на корточки, с ужасом обнаружила, что передо мною Ахмед.

– Боже мой, я убила Ахмеда. Боже мой…

Выронив пистолет на пол, я всхлипнула и сужасом посмотрела на входную дверь. Я боялась, что сюда с минуты на минутуможет прийти Валид. Я еще плохо понимала, что натворила, но знала, что одногомоего врага уже нет.

– Ахмед, ты живой? – спросила я. Мужчина неотвечал. В его спине зияли два пулевых отверстия.

Как только вновь открылась входная дверь, явскрикнула, быстрым движением подняла пистолет с пола и… увидела заглядывающуюв квартиру Клаву. Заметив в моих руках пистолет, она слегка покраснела и посмотрелна Ахмеда, лежащего на полу.

– А я в аптеку сходила, – немного заикаясь,произнесла она. – Лекарства тебе купила. Возвращаюсь, а тебя на балконе уженет. Ну, я твою дверь по месторасположению балкона и вычислила. – Клава немногопомолчала и осторожно спросила: – А ты своего перца убила, да?

– Убила, – всхлипнув, ответила я и вновьбросила пистолет на пол.

– Насмерть?

– Вроде бы насмерть.

– Решила полиции его не сдавать, а самарасправиться?

– Решила.

– Может, и правильно, – понимающе посмотрелана меня Клава. – За такие дела только так с ними поступать-то и нужно. Это имне за бананами по пальмам лазить. Не надо было поднимать руку на русскуюженщину.

– Я думала, это Валид, – я хотела быловытереть слезы, но, дотронувшись до узких, опухших щелок, которые когда-то былиглазами, взвыла от боли.

– Больно?

– Очень.

– Да, здорово он тебя разукрасил. Может,сломал что?

– Я не знаю. У меня все болит.

– Так я что-то не поняла, это твой перец илинет?

– Нет.

– Кто такой Валид?

– Валид – это мой муж. А это Ахмед.

– А Ахмед тогда кто?

– Дядька моего мужа.

– Вот тебе раз! Значит, ты не того шлепнула?

– Не того…

– Ошиблась, что ли?

– Ошиблась.

– Да уж, недоразумение получилось, – Клавазадумчиво почесала затылок. – А этот-то хоть нормальный перец был? Однимсловом, ты хорошего человека по ошибке убила или нет?

– Он меня шантажировал.

– Значит, туда ему и дорога. А пистолет ты гдевзяла?

– У него на квартире.

– Значит, его же оружием и убила, – Клавауставилась на Ахмеда, поджала губы и покачала головой.

– Получается так.

Немного придя в себя, я посмотрела на Клавуотрешенным взглядом и как-то нерешительно спросила:

– Клава, ты не поможешь мне его перевернуть?Он у меня паспорт забрал. Я хочу проверить, что у него в карманах.

– Конечно, помогу, – с энтузиазмом согласиласьКлава и сама, не прибегая к моей помощи, перевернула Ахмеда.

Я стала сразу проверять его карманы и в сумке,которую Ахмед носил на поясе, обнаружила свой паспорт. Не веря своим глазам, явзяла его в руки и заревела белугой.

– Ты чего? Что ревешь-то?

– Клава, это же мой паспорт!

– Ну вот видишь, и паспорт нашелся.

– Ты не представляешь, что значит – остатьсябез документов в чужой стране. У меня даже не было надежды на то, что настанеттакой момент, когда я буду держать свой паспорт в руках. Теперь я могу вылететьв Россию.

– А деньги у тебя есть?

– Денег нет.

– А у этого перца в его сумке ничего незавалялось?

– Только египетская мелочь. Ее на маршруткухватит, а на маршрутке в Москву не уедешь.

Достав из поясной сумки Ахмеда несколькомелких фунтов, я сунула их обратно и сказала задумчивым голосом:

– Странно.

– Что тебе странно?

– Странно, что у него денег при себе нет.Вроде такими черными делишками занимался, по идее всегда должен при деньгахбыть, а у него в сумке пусто. Наверно, все деньги на гашиш спускал.

– Он что, наркоман был?

– Да у них здесь нет таких понятий – наркоман,не наркоман. Тут каждый второй гашиш курит, и это – в порядке вещей.

Затем я достала из сумки Ахмеда связку ключей,остановила свой взгляд на ключе от машины и посмотрела на Клаву.