установку по отношению к реальности и позволило лучше понять свои истинные возможности. В результате она смогла объективно и критически взглянуть на свои незрелые, подростковые фантазии и отказаться от этих и всех других невозможных желаний, направив свое либидо на положительную цель – учебу и возвращение расположения учителя. Анализ принес ей душевное спокойствие, а также содействовал заметному повышению успеваемости в школе; сам учитель подтвердил, что девочка вскоре стала лучшей ученицей в его классе.

[519] В принципе этот анализ ничем не отличается от анализа взрослого человека. Только сексуальное просвещение было бы опущено, но его место заняло бы нечто очень похожее, а именно разъяснение инфантилизма прежнего отношения к действительности, а также способов приобретения другой, более разумной установки. Анализ – это утонченная техника сократовской майевтики, которая не боится углубляться в самые темные невротические фантазии.

[520] Надеюсь, с помощью этого весьма сжатого примера мне удалось дать вам некоторое представление не только о фактическом ходе лечения и технических трудностях, но также о красоте и бесконечных проблемах человеческой психики. Я намеренно подчеркнул некоторые параллели с мифологией, дабы наметить другие потенциальные области применения психоаналитических выводов. В то же время я хотел бы указать на последствия этого открытия. Заметное преобладание мифологических элементов в психике ребенка дает нам понять, как индивидуальный разум постепенно развивается из «коллективного разума» раннего детства. Очевидно, именно этот механизм лег в основу древней теории о состоянии совершенного знания до и после индивидуального существования.

[521] Мифологические отсылки, которые мы находим у детей, также встречаются при dementia praecox и в сновидениях. Последние представляют собой широкое и плодотворное поле для сравнительных психологических исследований. Отдаленная цель, к которой ведут эти изыскания, – филогения разума, который, подобно телу, достиг своей нынешней формы путем бесконечных преобразований. Рудиментарные органы, еще сохранившиеся в нашем разуме, могут быть обнаружены вполне действующими в других психических вариантах, а также при некоторых патологических состояниях.

[522] Эти соображения отражают нынешнее положение наших исследований, а также те наблюдения и рабочие гипотезы, которые определяют характер моих собственных настоящих и будущих трудов. Я попытался изложить некоторые взгляды, которые расходятся с гипотезами Фрейда, не как противоположные концепции, а как иллюстрации органического развития основных идей, введенных им в науку. Было бы неразумно препятствовать научному прогрессу, занимая противоположную позицию и используя совершенно иную терминологию – это привилегия единиц; но даже они оказываются вынужденными через некоторое время спуститься со своего одинокого пьедестала и вновь встать на путь медленного познания, коим следует основная масса ученых. Надеюсь также, что мои критики не обвинят меня в том, будто мои гипотезы взяты из ниоткуда. Я бы никогда не осмелился отвергнуть существующие теории, если бы сотни наблюдений не доказали мне, что мои взгляды полностью выдерживают проверку на практике. Не следует возлагать больших надежд на результаты какой-либо научной работы, и все же я верю: если она найдет свой круг читателей, то внесет важный вклад в прояснение различных недоразумений и устранение препятствий, блокирующих путь к лучшему пониманию психоанализа. Конечно, моя работа не может заменить психоаналитический опыт. Всякому, кто желает высказать свое мнение по этим вопросам, надлежит изучать своих больных столь же тщательно, как это делает психоаналитическая школа.

X

Общие аспекты психоанализа

Первоначально работа была написана на немецком языке под названием «Allgemeine Aspekte der Psychoanalyse», затем переведена на английский язык и прочитана в виде доклада на собрании Психолого-медицинского общества в Лондоне 5 августа 1913 года. Опубликована в том же году в «Трудах» Общества, переиздана в составе сборника «Избранные статьи по аналитической психологии» (Лондон, 1916–1917 / Нью-Йорк, 1920). В настоящем издании публикуется перевод с немецкой авторской рукописи.

[523] Психоанализ сегодня – столько же наука, сколько и технический прием. С течением времени из этого приема развилась новая психологическая наука, которую можно назвать «аналитической психологией». Я охотно использовал бы вместо этого название, предложенное Блейлером, «глубинная психология», если бы такого рода психология имела дело исключительно с бессознательным.

[524] Психологи и врачи в целом мало знакомы с этой конкретной отраслью психологии в силу того, что ее технические основы им еще сравнительно неизвестны. Основная причина такого положения дел заключается в том, что новый метод имеет преимущественно психологическую природу, а потому не относится ни к сфере медицины, ни к сфере философии. Медик, как правило, плохо разбирается в психологии, а философ не обладает познаниями в области медицины. Следовательно, отсутствует подходящая почва, в которой можно было бы взрастить дух нового метода. Более того, сам метод представляется многим настолько произвольным, что они никак не могут примирить его со своей научной совестью. Формулировки Фрейда, основателя этого метода, подчеркивали сексуальные факторы; это вызвало сильное предубеждение и оттолкнуло многих ученых. Излишне говорить, что подобную антипатию нельзя считать достаточным логическим основанием для отказа от чего-либо. Кроме того, в психоанализе много говорится о конкретных случаях, но мало – о принципах. Это также естественным образом привело к тому, что метод плохо понимают и потому считают ненаучным. Последнее объясняется просто: если мы не признаем научного характера метода, мы не можем признать научного характера и его результатов.

[525] Прежде чем обсуждать принципы психоаналитического метода, я должен упомянуть о двух распространенных предубеждениях против него. Первое состоит в том, что психоанализ есть не что иное, как углубленная и сложная форма анамнеза. Всем известно, что анамнез основывается на свидетельствах семьи пациента, а также на его собственных сознательных знаниях о себе, озвученных в ответ на прямые вопросы. Психоаналитик, естественно, составляет анамнез так же тщательно, как и любой другой специалист. Однако анамнез – всего лишь история пациента, которую не следует путать с самим анализом. Анализ – это сведение фактических содержаний сознания, якобы случайных по своей природе, к их психологическим детерминантам. Данный процесс не имеет ничего общего с анамнестической реконструкцией истории болезни.

[526] Второе предубеждение, основанное, как правило, на поверхностном знакомстве с психоаналитической литературой, состоит в том, что психоанализ – это метод суггестии, или внушения, посредством которого в мозг пациента внедряется некое систематическое учение, несущее исцеление в духе ментальных практик или христианской науки. Многие аналитики, особенно те, кто долгое время практиковал психоанализ, ранее пользовались суггестивной терапией, а потому прекрасно знают, что представляет собой внушение. Они знают, что метод работы психоаналитика диаметрально противоположен методу работы гипнотизера. В отличие от суггестивной терапии психоанализ не пытается навязать пациенту что-либо, чего тот не видит сам и не находит правдоподобным в рамках собственных представлений. Сталкиваясь