стенах, — с почтением говорит Райден, кланяясь. — Позвольте узнать, чему мы обязаны вашим визитом?

Лестрейл недовольно кривит тонкие губы. Я смотрю на его вроде красивые, но столь неприятные черты, и вспоминаю наполненный чистой ненавистью взгляд Руби, когда он прижимал её к стене.

Почему Руби до сих пор нет? Точно ли с ней всё в порядке? Рай не стал бы врать мне, но её долгое отсутствие напрягает.

— Мы явились лично, поскольку ваши скромные стены укрывают ристайленскую подданную и ребёнка от крови огненного дракона, — цедит Лестрейл.

— Простите великодушно, у нас много студентов из Ристайла. Кто конкретно вас интересует? — с издевательской вежливостью спрашивает Райден.

Раздражение Лестрейла отражается искрами в его глазах. Он вытягивает руку, грубо указывая на меня пальцем.

— Да вот же она! Жена моего кузена. Мы имеем намерение забрать её домой.

— Прошу прощения, — Сэм выступает вперёд, кланяясь. — Аллира дель Монрок является уроженкой Дахраара, Ваше Величество.

С моей позиции видно, что грифон чуть дрожит. Наверняка он десять раз пожалел о том, что ввязался в эту историю. Его первое дело обернулось тем, что ему приходится спорить с самим императором.

Вряд ли ему дадут нормально существовать в Тамейне после такого…

Губ Лестрейла касается лёгкая улыбка. Он делает витиеватое движение рукой, и вперёд выходит сухопарый советник.

— Согласно дипломатическому пакту о прекращении конфликта между огненными и ледяными драконами и укреплению дружбы между Ристайлом и Дахрааром, выйдя замуж за аллора дель Монрока, аллира Вильгельмина стала подданной Ристайла. И мы требуем выдать её.

— Согласно уставу Академии Семи Стихий, любой студент Академии, бывший или настоящий, имеет права попросить укрытия в её стенах, — сухо отвечает Сэм, щурясь. У птиц это выдаёт страх, но его голос кажется бесстрастным.

— Глупости! — взвивается Лестрейл. — Мы требуем!

Райден с печальным видом разводит руками.

— Увы, вынуждены вам отказать.

— В стенах Академии её устав является первостепенным нормативным актом, — поддакивает Сэм. — Даже выше, чем законодательство Альянса и дипломатические пакты.

— Вы же осознаёте, что мы не уйдём просто так? — улыбается Лестрейл, складывая пальцы в замок. — Наших драконов хватит, чтобы обеспечить Академии закрытие на длительный ремонт.

— Это нейтральная территория, — спокойно отвечает Райден. — Нападение на неё считается грубейшим нарушением соглашений Драконьего Альянса.

— Что ж, — Лестрейл вскакивает, одаривая нас презрением. — К моменту, когда Альянс узнает о нашем нарушении, вы вряд ли сможете составить жалобу лично, аллен ректор! — выпаливает он и резко разворачивается на каблуках.

Он направляется к выходу. Мы переглядываемся и следуем за ним. Снаружи нет ни души — повинуясь приказу ректора, студенты не выходят во внешний двор.

— Какая жалость, — громко произносит Райден. — Видимо, запрос был очень важным, раз Ваше Величество лично прибыл ради его исполнения. Нам вдвойне жаль, что мы не смогли исполнить вашу просьбу.

Лестрейл оборачивается, глаза его вспыхивают гневом. Аделаида приближается к нему и что-то быстро шепчет на ухо, после чего император снова улыбается.

— Вы сказали, что Академия не выдаёт студентов. Что насчёт ребёнка? Он не может быть студентом и принадлежит дель Монрокам.

— Ингвар никому не принадлежит, — чеканю я, не мигая глядя в глаза свекрови.

— Отдайте дитя, и мы будем считать конфликт исчерпанным, — скучающе тянет император, разглядывая свои ногти.

— Увы, — Райден снова с почтением кланяется. — Мы снова вынуждены вам отказать.

— Тогда мы вынуждены забрать то, что нам нужно, силой! — шипит император, поднимая руку. Его охрана и советники ждут сигнала, чтобы отдать приказ отряду.

Как вдруг нас накрывает массивная тень. Все скидывают головы, удивлённо глядя на группу летящих драконов. Возглавляет их невероятных размеров белоснежный дракон, чуть позади которого я вижу мощную красную драконицу, которая в сравнении с ним кажется крошкой.

Белый дракон обрушивается вниз и опускается с такой силой, что старинная брусчатка не выдерживает и идёт трещинами. Райден недовольно стискивает зубы, но продолжает улыбаться, как истинный профессионал.

Белые, голубые, синие и сиреневые драконы из новоприбывших обретают человеческую форму. На них льняные дахраарские одежды, богато украшенные вышивкой. Это личная гвардия ёрмунганда.

Впереди них, выделяясь даже среди рослых дахраарцев статью и телосложением, возвышается мой брат. Чуть сбоку отряхивает полы платья Руби. Она украдкой машет мне рукой.

— Лестрейл, — глубоким голосом произносит Винсент. Широко расставив руки, будто он приглашает императора в объятия, брат направляется к съёжившемуся Лестрейлу. — Признаться, я был поражён, сколько ресурсов у тебя ушло на то, чтобы закрыть от меня границы Ристайла. Я уж думал, мы с с тобой вовек не потолкуем. Но вот ты здесь, на нейтральной территории, где мы без помех можем пообщаться.

— Какой приятный сюрприз, — выдавливает император. — И как только ты узнал, что я буду здесь?

Его взгляд упирается в Руби. Та скрещивает руки на груди, отвечая ему высокомерным прищуром. Мысленно я аплодирую. Не могу даже представить, чего ей стоило полететь в Дахраар и предстать перед Винсентом.

— В самом деле, нужно ли собирать двух правителей, чтобы решить дело о семейной ссоре? — кривится Лестрейл, с неприязнью оглядывая Винса.

— Двух будет маловато, — слышим мы со стороны. — Чтобы решить такое дело, понадобится трое.

Все оборачиваются, только чтобы осознать, что прибытие дахраарцев — это так, ерундовое событие. Ведь рядом с Веспулой, что сияет ярче своей звезды-тёзки, в окружении свиты из прекраснейших вайшниек, следует самая прекрасная из них, неподвластная ни старости, ни смерти.

Махарани.

Ей волосы колышутся на несуществующем ветру, в её глазах отражение бесконечной мудрости звёзд, её одежды будто сотканы из лунного света. На всякий случай я даже смотрю на плитку, чтобы убедиться, что под её ногами не расцветают цветы, как говорится в сказке. Хотя, быть может, цветы просто не могут пробить брусчатку.

Признаться, явление живой богини поражает всех. Даже Винсент и Лестрейл перестают смотреть друг на друга так, будто через минуту здесь произойдёт убийство.

Голос махарани звучит подобно серебряному колокольчику.

— Когда мне сообщили, что Ристайл использует труд учёной, которую сам лишил возможности заниматься любимым делом, чтобы разрушить нити, нарисованные судьбой, и создать собственные, признаться, я не поверила. Но новостей было всё больше, и все они повергали моё сердце в печаль, — махарани касается груди будто в подтверждение своих слов. — Драконьи войны унесли много жизней и дали всем нам понять, как ужасна война. Пакт был направлен на то, чтобы показать миру: огонь и лёд могут мирно существовать рядом. И во что превратилась столь многообещающая задумка?

Она обводит всех печальным взглядом, и я чувствую странное смятение. Магия махарани настолько могущественна, что ощущается, даже когда она не колдует.

— Трёх правителей вполне достаточно, чтобы устроить суд, — произносит она. — Сегодня